Дипломатия Симона Боливара

Как уже отмечалось, в ту эпоху Европа являлась центром всемирного могущества. Генерируемые ею экономические, политические и военные импульсы достигали всех континентов земного шара. Огромные пространства океанов не служили преградой, и европейская экспансия на знала границ. В то время как Новый Свет вступил в эпоху национально-освободительных войн, страны Старого Света, ожесточенно соперничая друг с другом, устремились в Азию и Африку в погоне за колониями, держа под прицелом также и Западное полушарие. В самой Европе существовало несколько центров силы и притяжения, ни один из которых не мог прорваться к господству на континенте. Общая картина мировой политики складывалась на основе сложного и противоречивого взаимодействия двух типов международных отношений. Старые закономерности «дипломатической игры» эпохи господства феодально-абсолютистских монархий расшатывались, подрывались и постепенно замещались шедшими им на смену новыми принципами взаимоотношений буржуазных обществ и наций.

На протяжении веков участниками международной жизни были монархи, коронованные особы, а круг основных забот их послов отражал стремление каждого из «помазанников божьих» к расширению своих границ и влияния и концентрировался на вопросах династических связей и союзов, придворных интригах, провоцировании раздоров между потенциальными противниками и т. д. Английская и Великая французская революции, так же как выход на мировую арену Соединенных Штатов Америки, послужили импульсом к развитию международных отношений нового времени, утверждению принципов государственных интересов, народного суверенитета, регулирующей роли международного права, равноправия всех стран независимо от их местонахождения, размеров, религиозной принадлежности.

Эти прогрессивные принципы обогатили теорию международных отношений, но до практического их воплощения было еще очень далеко.

Постоянный поиск и обеспечение «баланса сил», или «европейского равновесия», составляли главную ось международной политики. Известный знаток европейской дипломатии XIX века А. Дебидур так определял суть «европейского равновесия»: «Это такой порядок, при котором все государства сдерживают друг друга, чтобы ни одно из них не могло силой навязать другим свою гегемонию или подчинить их своему господству».[46]

В Европе господствовала горстка великих держав. Понятие «великая держава» досталось в наследство от XVIII века, когда оно прочно утвердилось в сознании правительств, дипломатов и общественности. В ранг великой державы зачислялась страна, которая была в состоянии одна, в одиночку выдержать войну с другой сильной державой. В начале XIX века «клуб великих держав» составляли Англия — «промышленная мастерская мира», наполеоновская Франция, господствовавшая над половиной Европы, Австрийская империя и Россия, возвысившаяся как мировая держава при Петре I. Испания, хотя еще и причисляла себя к великим державам, на деле таковой не являлась, так как растеряла свое былое могущество. В то же время уже примеривались постучаться в двери «клуба» США, а также Пруссия, главный очаг будущего милитаризма, мечтавшая возглавить объединенную Германию.

В силу несовпадения циклов возвышения и упадка великих держав в мировой истории в каждом историческом промежутке времени выделяются одно или несколько государств, которые в данный момент способны претендовать на лидерство или даже абсолютное господство в международной системе. Первые полтора десятилетия XIX века — эпоха наполеоновских войн. Это высшая точка многолетнего соперничества Франции и Англии. Пространственной сферой столкновения их интересов служили Европа, Азия, Африка и Америка. Практически в мире не было уголка, где бы не пересекались претензии этих двух держав. Англию и Францию разделяли острые и непримиримые противоречия. Наблюдая за битвой двух гигантов, видный русский дипломат того времени Ф. В. Ростопчин писал, что Британия «своей завистью, пронырством и богатством была, есть и будет не соперница, но злодейка Франции».[47] Это была «схватка века». Ее исход подведет черту под этапом в развитии международных отношений, известным как «эпоха французского преобладания», и откроет период восхождения к вершинам могущества Джона Буля, когда Англия приобретет титул «владычицы морей».