Дипломатия Волков

Ей всегда говорили — и она верила в это, — что семейная преданность превыше всего, что она-то и является сутью Семьи.

Кейт припала к стене, на мгновение утратив весь боевой задор. Слезы хлынули по щекам; она ощущала их горькую соль и вспоминала теплые руки матери, когда-то обнимавшие порезавшуюся Кейт. Вспоминала утешающий голос отца, который успокаивал ее и помогал найти путь, ведущий к человеческой сущности, когда, Трансформировавшись в Карнею, она была вынуждена прятаться в темных уголках Дома, после того как они были вынуждены расстаться со своим сельским поместьем. Она тогда так боялась! Боялась, что ее заметят, раскроют ее секрет и убьют — как того ребенка в Халлесе. Однако родители сумели спасти ее. Они спасали ее снова и снова. Помогали ей и братья вместе с сестрами, и она выжила — чтобы получить шанс возвратить им свой долг.

Если только она не опоздала.

Да, но как можно возвратить такой долг усопшим? Поверив Амели, она лишь обманет себя. В лучшем случае Зеркало Душ было утеряно тысячу лет назад, и возвратить его невозможно. В худшем оно относилось к области мифов. Реальны были Сабиры и их предательство. Реальны и населявшие Гофт Галвеи — вместе с их изменой. А Кейт не могла даже отомстить ублюдкам, уничтожившим все, что любила она в этом мире. Потому что уцелевшие члены ее Семьи готовы заплатить исчадиям зла собственными душами, дабы удовлетворить свою алчность к богатствам Дома Галвеев, к силе, которую он воплощал, к его сокровищам.

С самого рождения Семья означала для Кейт все — она была уверена, что имя Галвеев объединяет все хорошее, справедливое и праведное в мире. Она ошибалась. Она обнаружила, что существует Семья — объединение политическое, не знающее верности, — и СЕМЬЯ, сотканная из кровных связей и любви, за которую она охотно отдала бы свою жизнь.

Но если имеющийся у тебя единственный шанс внушает сомнения, это все равно лучше, чем не иметь шансов вообще. Не так ли, Кейт? Думай, голова. Если Зеркало Душ утрачено навсегда, ты не потеряешь ничего, кроме того, что и так потеряно. Но если оно существует и ты действительно сумеешь найти его, то сможешь вернуть то, чего не возвратить другим путем.

Кейт выпрямилась и утерла рукавом слезы. Она охотно отдала бы свою жизнь за любого члена своей Семьи. Она и сейчас охотно сделала бы это. За один только шанс увидеть вновь живыми мать и отца, сестер и братьев… Если бы только можно было надеяться, что дядя Дугхалл вновь когда-нибудь расскажет ей одну из непристойных шуток старого островитянина, процитирует одного из своих непонятных философов… если бы только у нее были основания мечтать, что однажды любимые голоса Галвеев вновь зазвенят в залах Дома… ради этого она готова была переплыть под парусом не знающий карт Океан, пересечь Земли Увечных. Ради жизни любимых она готова пойти на все.

Возможно, она больше не сумеет поверить в Семью. Однако перестать любить собственную семью она не могла.

Мускулы челюстей сжались до боли. Если ей нужен шанс, надо действовать. И быстро. Кейт принялась пересыпать золото в небольшой кожаный кошелек. Прикрепив его к поясу и укрыв курткой, она принялась за второй.

Умница. Я знала, что на тебя можно рассчитывать. А теперь, когда запасешься деньгами, стащи с полки одну книгу — подревнее и получше — и беги отсюда. После, когда ты окажешься в безопасности и капитан уже услышит от нас ту ложь, которая даст тебе место на борту и союзников в поисках Зеркала, я предоставлю тебе доказательства, которых ты ждешь от меня. Только сперва нужно оказаться в безопасности.

Она наполнила и спрятала второй кошель. Потом бросила горсть серебра и несколько медяков в карманы: женщина, выложившая золото не там, где надо, долго не проживет.

Наконец, она проглядела книги Древних и отыскала среди них такую старинную, что даже не сумела распознать очертания букв.

Эта как раз подойдет.

Кейт представления не имела, зачем книга может понадобиться ей; однако лучше иметь и не хотеть, чем хотеть и не иметь, как писал Чэйн Пертрад. Забрав все необходимое, она насмешливо отсалютовала кузену и пустилась бежать.

Заклинание Дугхалла воплощалось в жизнь. Внизу, в черном сердце умершего Дома, тела мертвых Волков начинали рдеть, озаряя светом тайную палату, которой предстояло отныне не видеть света долгие годы. Свечение это отбрасывало бесформенные, изменчивые тени, а потом рассеяло их в ослепительной вспышке, как будто бы уничтожившей всякую тьму. Однако пожранные духами мертвых тела исчезли, не оставив ни пыли, ни пепла — как если бы их вовсе не было. И тогда тьма вновь воцарилась в зале.