Дипломатия Волков

Кейт заметила, что моряки на корабле вдруг притихли; ей показалось, будто они разом затаили дыхание... да что там – вовсе прекратили дышать.

– Что случилось?

Ян, даже не посмотрев на нее, крикнул:

– Как там они загибаются?

Наступило молчание, за которым последовало:

– Ох, дерьмо! Капитан, мы в кругу! И в большом!

Ян отреагировал мгновенно.

– Разворачиваемся. Разворачиваемся и на всех парусах отсюда! Живо!

Экипаж повиновался, выдавая испуг невероятной быстротой движений.

Внутри кругасуществовали две вероятности. Первая – под ними лежал колоссальный потухший вулкан, иззубренный край которого образовывал кольцо островов. Это было бы не страшно. Истинный ужас вселяла возможность угодить в не нанесенные на карту Кольца Чародеев.

В сей миг Кейт невольно взмолилась, мечтая, чтобы хоть один из множества богов услышал ее. Однако уши какого бога внемлют молитвам проклятой? И если они попали в Кольца Чародеев...

«Кречет» не сумел развернуться. Он, казалось, обрел собственную волю... и направлялся прямо на восток по гладкой словно стекло воде.

– Разворачивайте корабль! – завопил Ян. – Разворачивайте, если вам дороги собственные шкуры!

Он рванулся к штурвалу, оставив Кейт на носу изучать поверхность воды, над которой уже курился туман. Прозрачный, бледный, опалесцирующий, он играл то розовым, то бледно-зеленым, то голубым цветом; клубясь, он уже образовывал на зеркальной поверхности океана крошечные облачка.

Один член экипажа, имевший человеческий облик, истошно звал парниссу; некоторые Шрамоносцы, распростершись на палубе, возносили молитвы на своих языках.

Не подчиняясь усилиям капитана и экипажа, «Кречет» сохранял курс – словно бы его вели на восток невидимые руки самих богов. Однако Кейт было известно, что длани сии принадлежат сущностям, отнюдь не доброжелательным.

Парнисса вылетела на палубу с целой охапкой священных предметов в руках. В окружении мужчин и женщин, Увечных и людей, она разложила святыни на алтаре, устроенном посреди дощатой палубы, и упала перед ним на колени. А потом трепещущим, певучим голосом завела «Прошение Лодан о Заблудившихся». Лодан, богиня любви и утраты, правила в этом месяце, и ее обязанностью было оплакивать мертвых и пропавших без вести. Кейт решила, что парнисса настроена чересчур пессимистично.

Однако ситуация, и без того скверная, ухудшалась прямо на глазах. Из поверхности моря, словно призраки из могил, восстали белые искрящиеся туманы – они вздувались и расползались во все стороны. Паруса поникли, в них не было ветра, но корабль двигался все быстрее. А когда, на пределе своего слуха, Кейт уловила тоненький словно бритва вопль, по ее коже побежали мурашки, и сердце заколотилось.

Экипаж оставил все попытки развернуть корабль. Некоторые мореходы подобно Кейт стояли на палубе и наблюдали за происходящим вокруг, слишком поглощенные грозящим несчастьем, чтобы шевелиться. Многие стояли на коленях, плакали и молились. Ян находился возле штурвала и вовсю поносил богов, то угрожая им, то предлагая сделку.

Кольца Чародеев. Они относятся к числу мест, куда угодил заряд наихудших и самых весомых чар, созданных во время Войны Чародеев. Скорее всего там, где теперь проплывал «Кречет», некогда стоял город, послуживший мишенью для изголодавшихся по власти безумцев. Там, где теперь плескались неизмеримые воды океана, некогда жили люди... жили, трудились, любили, надеялись... в домах, построенных на холмах и равнинах, на прочной, сгинувшей ныне земле. Ушедшей в небытие вместе со всеми, кто сроднился с ней, со всем, что было им дорого.

Люди, не попавшие в область полного разрушения, получили Увечья, и потомство этих несчастных по сию пору оставалось Шрамоносным, превратилось в чудовищ, порожденных злом, к которому они не причастны. Внутри адских Колец исчезла земля, дома и люди. Что сделалось с ними – не ведал никто. Но Кольца сохраняли свою силу. Насколько было известно Кейт, вошедший в любое из них уже не выходил оттуда.

Возникавшие из туманов призраки закрывали небо, смыкались вокруг корабля, словно закутывая его в вату. До слуха Кейт донеслось несколько всплесков, за туманным пологом прозвучали голоса. Сотканное чарами облако сгустилось до черноты, превращая день в ночь. Лишь глянув вверх, Кейт смогла заметить свидетельство того, что солнце еще не померкло и свет его не погас. Туман изменил характер звуков... они казались одинаково далекими и близкими. Звуки молитвы на палубе, возгласы парниссы, оплакивавшей души мужчин и женщин, так и не принявших смерти, чудились не более близкими или далекими, чем текучие, булькающие, бурлящие голоса, которые пытались исторгнуть осмысленные слова. Голоса прятались в объятиях тумана, и воображение являло Кейт обличья, способные издавать столь жуткие звуки: прогнившие трупы, чьи голосовые связки давно распались, а легкие наполнились водой. Страх, рожденный в ней чарами Хасмаля, представлялся ничтожным по сравнению с бесформенным ужасом, поглотившим ее в этот миг.