Дипломатия Волков

Все произошло так быстро, что Эйоуюэль едва не прозевал событие. Пальцы Сабира обхватили левое предплечье Типпы. И тогда правая рука ее выпорхнула из складок юбки, полоснув кинжалом по горлу солдата, прежде чем тот успел хотя бы загородиться рукой. Кровь пульсирующим потоком хлынула из раны, обагряя лицо девушки, ее руки и платье. И едва успели разжаться пальцы умирающего, как на груди Типпы, словно бы повинуясь волшебству, выросли два цветка – оперения стрел. Она посмотрела на свою грудь – с ужасом, не веря себе. Потом перевела недоуменный взгляд на пилота и приоткрыла рот; он готов был поклясться, что Типпа хотела о чем-то спросить его. Но она враз осела, расставаясь с жизнью, и упала на поверженного мечника.

Тут у выхода появился Дугхалл; взглянув на тело своей племянницы, он тяжело соскочил на землю.

– Постараюсь, чтобы все вы получили по заслугам, – бросил он стрелкам.

Те расхохотались, а один оттянул назад тетиву. Однако кто-то из мечников рявкнул:

– Отставить. Этот нам и нужен, осел.

И лучник ослабил лук.

Да, подумал Эйоуюэль, им нужен Дугхалл. Имумбарские острова были сердцем принадлежащей Галвеям торговли каберрой, и если Сабиры намереваются захватить ее, им нужно будет выведать все, что известно Дугхаллу, а может быть, и вступить с ним в сделку. В конце концов он являлся одним из Имумбарских богов.

Сабиры не дураки: они захотят наложить свою лапу на торговлю пряностью. Итак, хотя бы на время Дугхалл может считать себя в безопасности.

Эйоуюэль старался не смотреть на посла, боясь, что глаза его слишком ясно зададут вопрос, не смевший сойти с губ: что ты сделал с Кейт?

Ответ можно будет получить очень скоро – лязгая металлом, несколько мечников уже лезли наверх обыскивать гондолу. Эйоуюэль замер на месте с кажущимся бесстрастным лицом, надеясь, что Дугхалл успел спрятать ее, мечтая хотя бы мельком глянуть на дипломата и не смея позволить себе этого.

Обливаясь холодным потом под жаркими лучами солнца, он принялся молиться о спасении своей подруги; наконец вернувшиеся сверху солдаты Сабиров доложили:

– Никого. Немного оружия, немного шелка и две серебряные бутылки – как два кота. А людей нет.

Когда солдаты погнали их с Дугхаллом к Дому, Эйоуюэль едва не улыбнулся.

Глава 15

Голоса, зудевшие какую-то непонятную чушь в его голове, наконец вернули Ри в сознание. Открыв глаза, он хотел немедленно приказать всем бормотунам заткнуться – но возле него находился только один человек. Это был Янф; он дремал в кресле, и часть головы его покрывали бинты.

Голоса кричали теперь громче, и доносились они не из другой комнаты или откуда-нибудь издалека, а орали прямо в его собственном черепе. Их было трое – двое мужчин и одна женщина; спор шел в самых резких и оскорбительных тонах, и, хотя он мог различать четко каждое слово, смысл их оставался абсолютно непонятным. Более того, он не мог даже определить, на каком языке говорят, – что было для него и жутко, и странно. Для Сабира, с детства учившегося дипломатии и магии, все языки Иберы – и живые, и мертвые – таили в себе мало секретов. Он бегло разговаривал на большей части живых языков и был способен хотя бы понять смысл разговора на остальных. Познания Ри в области языков мертвых были столь же фундаментальны: в большинстве своем уцелевшие работы по магии были написаны на пяти основных языках древнего Карей, занимавшего Иберу, Стрифию и часть Манаркаса до так называемого Тысячелетия Тьмы.

И тем не менее звучавший в его голове разговор был непонятен во всем – кроме разве что интонаций.

Прижав кулаки к вискам, он попытался вспомнить случившееся. Они с друзьями бегом поднимались по лестнице. И тут что-то взорвалось в его голове – жуткая боль и грохот ослепили его и бросили на колени. Мир наполнился запахами цветов и гнили. А после... ничего. Ничего.

Сколько времени прошло? Да и где он? Где остальные его друзья? Сколько же он провалялся в бесчувственном состоянии? И что тем временем произошло со столь необходимой ему женщиной из побежденной Семьи Галвеев?

Ри сел. Голоса стихли, не создавая, впрочем, впечатления, что они оставили его. Скорее напротив – они чего-то ждали. Только безумец может решить, что в голове его кто-то говорит, а Ри не относил себя к тем, кто способен сойти с ума.

В кресле, расположенном возле лежанки, спал лучший друг. Ри позвал его:

– Янф, проснись.

Тот шевельнулся и со стоном открыл глаза.

– Как болит голова, – произнес Янф, лишь потом заметив Ри.

– Боги, ты наконец очнулся?

Хмурясь, он поднялся из кресла резким, едва ли не паническим движением.

– Или все еще нет?

Но Ри не собирался терпеть всякий вздор.

– Конечно, очнулся. Что за глупый вопрос?

– Если бы вопрос был глупым, в моей голове не было б дыры, а бедный Валард не валялся бы в соседней комнате со сломанной рукой. Мы уже один раз решили, что ты очнулся, и ты набросился на нас.

Ри вздрогнул. Быть может, он и впрямь способен сойти с ума: подобного факта он не помнил, однако не имел оснований не доверять Янфу.

– Что случилось?

– Что ты помнишь?