Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

Однажды дали мне польских школьниц. Накануне они довели до истерики сопровождающую девицу, она сбежала, и на полек «кинули» меня. Все они говорили по-русски. 23 из них, как я тогда говорил, были красивые, а остальные 12 — очень красивые.

Я пришел в столовую, где они обедали, сел за столик. Шум, гвалт. Вдруг все затихло. Я поднял голову и увидел, что прямо ко мне направляется девица. Она подошла вплотную:

— Кого пан больше любит — блондинок или брюнеток?

— Брюнеткам говорю, что брюнеток, блондинкам — что блондинок. А что, у вас рыжих нет?

Шум одобрения и снова тишина. Другая девица направляется к моему столику:

— Вот ключ от моей комнаты. Я буду ждать пана в четыре часа.

Все смотрят на меня.

— Я запишу тебя на четыре тридцать. Раньше не могу. А ключ мне не нужен. У меня есть ключи от всех комнат.

И снова шум одобрения. Меня приняли.

421. Польские школьницы и культурные ценности

Это была веселая поездка. В Эрмитаже не оказалось экскурсовода, и я вынужден был проводить экскурсию сам. Мне пришлось нелегко, потому как сам я был в Эрмитаже в первый раз. Через полчаса девицы меня отстранили, и одна начала показывать, как я провожу экскурсию. Она подошла к очередной картине:

— На этой картине великий художник… — она наклонилась, прочла фамилию, — изобразил… раз, два, три, четыре, пять человек и раз, два, три, четыре, пять собак. Лица у людей белые, а у собак коричневые, этим художник хотел подчеркнуть разницу между людьми и собаками. На небе солнце, этим художник хотел показать, что действие происходит днем. Сюжет картины — известная притча, которую вы должны знать. Перейдем к следующей картине.

В Москве нас пригласили в Комитет дружбы народов на прием по случаю пребывания в столице нескольких иностранных делегаций. Всем делегациям вручали большие картины, на которых изображались исторические памятники города. Случай распорядился так, что полькам достался памятник Минину и Пожарскому, которые выгнали поляков из Москвы. Я тут же поменял его на первопечатника.

Польки не понимали, в чем дело. Я им объяснил, что «тот памятник плохой, нет экспрессии», а у первопечатника «и динамика, и размах». Польки прикладывали указательный палец к виску.

Руководил делегацией партийный начальник, память о нем у меня сохранялась долго: он мне прислал письмо, в котором называл меня семью разными именами.

422. Случай в поезде

Однажды я вез французских туристов из Ленинграда в Москву.

Как только поезд тронулся, у одной француженки резко заболел бок. Молодая девчонка сначала держалась, но потом, когда боль усилилась, начала кричать. Подошел начальник поезда:

— В поезде врачей нет. Первая остановка через полтора часа в Малой Вишере.

Я пошел по вагонам и стал спрашивать, нет ли среди пассажиров врача. Врачей не было. Вдруг в одном из купе я увидел офицерскую шинель с погонами подполковника медицинской службы. Через минуту в купе зашел мужчина лет сорока.

— Вы врач?

— Ну и что?

— В одном из вагонов девушке плохо. Нужно помочь.

— А что я могу сделать? На следующей станции вызовете врача.

— Следующая станция нескоро.

— Подождет.

Я начал его убеждать, и подполковник неохотно согласился. И он уже собирался идти, как я ему сказал, что больная француженка.

— Тогда я не пойду. Зачем это мне?! Я служу в такой части… Мне связь с иностранцами ни к чему.

Я продолжал уговаривать, и он все-таки пошел.

Он лениво вошел в купе, где лежала больная, начал ее осматривать. Потом вдруг изменился в лице:

— У нее перитонит. Если в течение двух часов не сделать операцию, она умрет.

Ближайшая больница, где могли сделать операцию, была в Малой Вишере.

По требованию подполковника машинист затормозил на одной из маленьких станций, и начальник поезда бросил записку: «На поезде больная, которой срочно требуется операция. Предупредите Малую Вишеру».

Доехали до Малой Вишеры. Мы с подполковником вывели больную. Там ее ждала врач.

Выяснилось, что в больнице, куда больную должны были доставить, нет хирурга. Ему позвонили, и он будет только через три-четыре часа.

— Не доживет, — сухо констатировал подполковник.

— Нечего делать, — вздыхала врач. — Придется ждать.

Подполковник помолчал с полминуты и после нескольких неприличных слов распорядился:

— Прикажите, чтобы готовились к операции.

— А кто будет делать операцию?

— Я. Только пусть соберут мои вещи.

Поезд задержали до тех пор, пока из купе не вынесли вещи подполковника.

Утром в Москве я получил телеграмму:

— Операция прошла успешно.

А еще дней через десять я встречал веселую француженку на Ленинградском вокзале.

Позже я связался с больницей, хотел узнать имя подполковника, чтобы как-то отблагодарить его.

— Не сказал, — ответили мне в больнице. — Ни имени, ни фамилии. Сделал операцию, выпил полстакана спирта и уехал.

— Как сделал операцию?

— Блестяще.

423. Школа номенклатуры

В «Спутнике» я пришелся ко двору. Меня посадили на кадры. Помню, однажды вызвал меня заместитель председателя Л. Шило и распорядился:

— Позвони в профсоюзную школу. Попроси переводчика турецкого языка на две недели.