Дипломаты в погонах

В тот же день из Австро-Венгрии от военного агента полковника Михаила Занкевича приходит сообщение, в котором он утверждает о возможности принятия Веной решения занять Санджак в случае вступления в него сербов.

20 сентября военный агент в Сербии полковник Виктор Артамонов подтверждает информацию Занкевича о том, что возможность столкновения сербов и австрийцев в Санджаке не исключается.

Практически каждый день получая такие сообщения, офицеры генерал-квартирмейстерства в Петербурге в растерянности: военные агенты в Черногории, Болгарии, Румынии, Сербии высказывают одну точку зрения, агент в Османской империи — другую. В штаб-квартире военной разведки нарастает напряжение — руководству империи необходимо изложить целостную картину развития событий на Балканах. Но как ее изложить при таком разнообразии мнений?

Следует признать, что зарубежные силы военной разведки — военные агенты — не смогли до конца «вскрыть» намерения противоборствующих сторон. Первой в войну вступила Черногория 9 октября 1912 года, следом за ней — Болгария, Греция, Сербия. Однако в то же время надо признать, что стратегическая информация, предоставляемая в отдел генерал-квартирмейстера, была верной — предупреждения о скором начале войны соответствовали действительности, как, впрочем, и состав противоборствующих сил.

На мой взгляд, добывающие службы (военные агенты) в данной ситуации сработали достаточно продуктивно. Но обрабатывающие органы генерал-квартирмейстера еще не были столь профессиональны, чтобы на основании разнообразной, а порой и весьма противоречивой информации выработать точный, безошибочный прогноз. За них это пытались сделать сами военные агенты, но, увы, они могли опираться только на данные своей агентуры в конкретной стране. Общую картину из мозаики агентских разведсведений под силу было сложить только офицерам-аналитикам отдела генерал-квартирмейстера. Но они ее не сложили. Почему? Это тема большого отдельного разговора.

А мы вернемся к фигуре военного агента в Австро— Венгрии Михаила Занкевича. Как понятно из приведенных ранее фактов и документов, Михаил Ипполитович активно участвовал в сборе разведсведений военно-стратегического характера. Однако он так же умело добывал информацию непосредственно по вооруженным силам страны пребывания.

Из его материалов, донесений, справок делопроизводители отдела генерал-квартирмейстера составили сборник «Вооруженные силы Австро-Венгрии».

Тот же Макс Ронге в уже названной работе «Разведка и контрразведка» раскрывает секрет провала агентов Занкевича — братьев Чедомила и Александра Яндричи. В эту агентурную группу входили также Артур Итцикуш, Юлиус Петрич, Флориан Линднер. Их выследили контрразведчики и венское полицейское управление.

Ронге признает, что «Занкевич… в качестве трофеев увез с собой в Россию агентурные донесения обоих Яндричей и прочих упоминаемых лиц, а также многое другое».

Право же, Макс Ронге знал, что говорил: в ту пору он был одним из руководителей контрразведки.

А завершить рассказ о Михаиле Ипполитовиче хотелось бы словами российского посла в Вене Николая Гирса: «О заслугах полковника Михаила Занкевича как военного я, конечно, судить не берусь: они могут быть справедливо оценены лишь его военным начальством. Я бы не исполнил долга совести, если бы не просил вашего высокопревосходительства при случае засвидетельствовать последнему о высоком мнении, которое я имею и продолжаю иметь о редких умственных и душевных качествах полковника Занкевича и об искреннем моем сожалении по поводу его ухода».

Разумеется, говоря о военной разведке России в годы, предшествующие Первой мировой войне, нельзя не вспомнить, пожалуй, о самой большой удаче — вербовке Альфреда Редля, одного из руководителей австро-венгерской разведки.

О «самом важном шпионе» той поры написано много. Однако его деятельность, провал и самоубийство до сих пор вызывают массу вопросов.

Не знаю, да и вряд ли кто сегодня может сказать, был ли это Редль или «негласный агент № 25», который передавал данные уже после смерти австро-венгерского полковника, но важно другое — такой ценный источник у русской разведки был. Служил он в Генеральном штабе вооруженных сил империи и снабжал нашу разведку секретной документацией государственной важности.

Доныне идут споры, кто же завербовал этого агента, так и оставшегося неизвестным. Некоторые историки называют полковника Николая Батюшина — старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа, а в войну начальника разведывательного отделения штаба Северо-Западного фронта.

Однако это не так. Вербовку провел не кто иной, как военный агент в Вене полковник Владимир Рооп. Позже он передал ценного агента капитану Александру Самойло, который служил помощником старшего адъютанта штаба Киевского военного округа и занимался вопросами разведки австро-венгерской армии. Владимир Христофорович встретил Самойло в Киеве, когда временно приехал из Вены, чтобы пройти так называемое цензовое командование полком.