Дипломная работа

Ну, поссорились князья, с кем не бывает. Из-за названия города повздорили. И был снег велик, и пошли друг на друга князья. И была сеча жестокая, и многие пали в ней, и одолели Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав же бежал. Оттуда и помнит человечество название Менизск. То есть, конечно, оно уже не помнит, что Менизск, потому как сложно было выговорить это название в самом городе, который по настоящему назывался, что уж греха таить, Немизск. А потому люди стали потихоньку переделывать новое название. Сначала город стал Менезск, потом Менеск, следом и вовсе Менск, а теперь и совсем до Минска упростили.

Ну а что Всеслав-то? Он после поражения вообще вне себя был. «Я буду не я, – говорит, – если историческую справедливость не восстановлю». И подсылал он в Менизск шпионов, которые переучивали население называть реку не Менигой, а Немигой. Без малого тысячу лет с тех пор люди спорили о названии реки, пока один умный человек, наш современник, не догадался закопать её под землю: нет реки – нет названия, нет споров.

Но, честно говоря, не такое уж это место – Немига – где бы люди не спорили. Спорили тут постоянно, ежегодно и ежедневно. Такая уж тут зона – геопатогенная. Вот, например, в конце XX века известен любопытный спор. Строили тогда уже вторую линию Минского метрополитена, произвели раскопки на месте давней битвы Всеслава с Ярославичами, скелетики все перезахоронили, мечи в музей краеведческий отдали. Короче, место для будущей станции расчистили и выкопали яму. Приходят в яму два чиновника. Один, кстати сказать, родился в Полоцке, а второй в Киеве, но жили они оба в Минске и входили в одну комиссию по выбору названий для станций метро.

Вот Кондрат Карлович, который из Киева и говорит:

– О, какая большая яма. О, какая здесь будет красивая станция метро. У, здесь поезда будут носиться с бешеной скоростью, с такой же, как у самолета МиГа. Давай, Павел Петрович, назовём станцию «Имени самолета МиГа».

– Дурак ты, Кондрат Карлович, какого ещё МиГа? Народ нас не поймет. Нет, не будем мы её так называть.

– Нет, Павел Петрович, теперь уж я точно вижу, как здесь будут носиться электропоезда с бешеной скоростью. Всё-таки назовем мы станцию именем самолета МиГа.

– Нет, не назовем именем МиГа!

– Нет, назовем Мига!

– Нет, не назовем МиГа!

– Нет МиГа!

– Нет не МиГа!

– МиГа!

– НемиГа!

И была сеча жестокая, ну, прям как тыщу лет назад без малого. И вы сами уже догадываетесь, кто победил. Потому что теперь станция называется «Немига».

Площадь Ленина

Как много девушек хороших. И откуда столько ласковых имен берётся? Но всё же не все хорошенькие девушки способны подвигнуть мужчину выкинуть что-нибудь эдакое. Полина Виардо вероятно могла бы, Лиля Брик – несомненно. Лена Глухова? Хм… Ну, если учитывать, какие из-за неё разгорались страсти, то, пожалуй, и она впишет своё имя в историю как женщина, ради которой мужчины идут на всё.

Ну, а Кирилла Дубовского в этой истории будут упоминать в одном ряду с Маяковским и Тургеневым, хоть он не писатель, не поэт, но тоже своего рода талант и гений – архитектор станций Минского метрополитена. Это звание, может, ещё бóльшие обязательства накладывает перед человечеством, потому как образ твоей станции, имя её, будет каждодневно всплывать в сознании тысяч людей. И вот этот образ и имя должны нести любовь и радость в сердца. Это архитекторам метрополитена говорят ещё в институтах. Так что не удивительно, что мы всегда с большим воодушевлением спускаемся под землю и каждый раз получаем удовольствие от соприкосновения с шедеврами наших подземных рафаэлей и давинчей. И надобно нам понимать, что такое же воодушевление испытал когда-то и автор этих творений, гений которого и состоит в том, что он смог передать нам это чувство, исполненное в камне.

У Кирилла такое чувство, достойное исполнения в камне, впервые зародилось в 13 лет в тесном троллейбусе №2. О, этот маршрут Кирилл запомнит на всю свою жизнь. И не оттого, что там всегда была давка, пот с перегаром перемешивались с запахом дорогих французских духов и из окон был виден главный проспект столицы – а потому что именно в «двойке» он соприкоснулся с любовью всей своей жизни.

Лена стояла посреди троллейбуса и держала в руках клетку с совой. Пассажиры на девочку покрикивали, толкали, а один даже пригрозил выбросить клетку в окно. Только Лена никого не слушала, всё смотрела на сову и улыбалась. Тут Кирилл не выдержал – и влюбился. Втюрился до такой степени, что захотел стать совой в клетке этой доброй девочки и чтоб Лена всегда на него смотрела и улыбалась.

– Вы не выходите? – спросила Лена.

– Нет, – сказал Кирилл и вышел.

– Ой, а зачем же вы тогда вышли? – улыбнулась Лена.

Так они и познакомились. Кирилл проводил Лену до Центра юных натуралистов. А она всю дорогу рассказывала ему о том, какие совы умные, как они чувствуют грозу и любят мышей. Кирилл слушал раскрыв рот, хотя мало что из этих слов доходило до его сознания. Он просто был нечеловечески счастлив, что идёт рядом с Леной.