Дипломная работа

— Где отпуск проводил? — белый шар стремительно ударился о борт стола, покатился обратно и стукнул в оранжевый шар, отчего тот медленно подкатился к лузе и с глухим звуком упал в неё. — Дуплет!

— На Нарочи, у бабушки, — белый шар ударил по коричневому и упал в лузу.

— Белый забивать нельзя, — сказал Дима.

— Я ж не нарочно.

— А я в Болгарию летал, там теперь почти что Европа, — Дима забил ещё два шара.

— А я в Испании был, — встрял Лёха.

«Тебя не спросили», — подумал Ваня и врезал по коричневому.

— Ура!

— А говорил, что играть не умеет, — подбодрил Лёха.

— Как работается? — лупанул Ваня по синему.

— Отлично! Восемь часов в день + социальный пакет + бесплатный спортзал, — Дима продолжал забивать шары.

— А я зато прихожу на работу, когда захочу. Времени свободного — куча, — похвастался Ваня.

— И что ты с ним делаешь? — поинтересовался Дима.

— Как что? — Ваня задумался: а что он и правда делает со свободным временем?

— Ну, чем ты увлекаешься?

— Не знаю. Ну как, в интернете сижу, книжки там… читаю. Ну, хобби особого у меня нет.

— То есть марки не собираешь? — усмехнулся Дима.

— Нет.

«Какие ещё марки?» — подумал Ваня и бездумно толкнул белый шар. Белый ударил в синий, синий — в жёлтый, тот отрикошетил в чёрный, который как раз стоял возле левой верхней лузы.

— Аккуратней, видишь, ты проиграл — сказал Дима.

Лёха стал играть партию с Димой, а Ване вдруг стало так тоскливо. Он тупо смотрел на стол и на изощрённые позы друзей. Те противоестественно выгибались, точными ударами загоняли шары в лузы, комментируя что-то про «винты», «боковики», «тёщи» и «снукеры».

— Пацаны, я пойду, меня ждут, — соврал Ваня.

— Пока, — бросил Лёха из-за стола, сосредоточено целясь в очередной шар.

Дима пожал вялую Ванину ладонь и сказал, что надо бы ещё встретиться.

— Ага, — автоматически произнёс Ваня.

Он вышел из клуба и пошёл какими-то тёмными дворами. Шёл по грязи, а в голове вертелись шары, машины, отпуска, зарплаты. Через какое-то время он вышел на проспект и увидел метро. Спустился.

На перроне люди ждали поезда, а на лавке сидела бабка в тёплом зелёном платке и зелёных варежках. Ваня как посмотрел на эти варежки, так и не смог отвести взгляд. Вдруг ладонь бабки расправилась, указательный палец чуть сдвинулся, а большой поднялся вверх, и через дырку в варежке Ваня увидел подушечку большого пальца.

— Не заходите за ограничительную линию у края платформы, — предупредил женский голос в динамиках.

Ваня и не замечал раньше, какой это ласковый голос.

— На путях метрополитена высокое напряжение, — с нежностью продолжал голос.

Больше Ваня ничего не слышал. Он подошёл к краю платформы и чёрным шаром упал на рельсы.

Пыжик

Видели ли вы когда-нибудь пыжика с усами? Сложно ответить? Ещё догадайся поди, кто такой этот пыжик. Вот Ожегов пишет, что это «телёнок северного оленя». Я не ношу на лекции бухучёта словарь Ожегова, потому не знаю про северных оленей таких подробностей. Зато я знаю пыжика.

Елхов вон даже двух пыжиков знает. Одного он видел в Санкт-Петербурге, куда каждую неделю возит экскурсии. Да, Елхов сам всё организовывает, ему очень нравится зарабатывать деньги. Там в Санкт-Петербурге на Фонтанке ему каждый раз показывают памятник Чижику-Пыжику. Только он без усов, если честно.

— Ты не замечал в Печейкине ничего странного? — вмешивается в наш рассказ сам Елхов.

Мы с ним сидим на одной из последних парт аудитории, спрятавшись за спинами однокурсников: не хотим конфузить лекторшу, которая явно бы огорчилась, увидев, что мы не записываем и не слушаем её интересную лекцию. За окнами темно, потому что уже зима, а лампы дневного света с привычным жужжанием освещают грязно-бежевые парты, исписанные матерными стишками и замечаниями типа: «Хочу домой», «БГЭУ — сила, БГПА — могила». За партами сидят измученные, жёлтые в свете ламп студенты, а у доски стоит не менее жёлтая лекторша.

— Нет, не замечал. Печейкин как Печейкин, — немного подумав, отвечаю я Елхову.

Андрей Печейкин — наш одногруппник. Самое странное в нём то, что он младше всех нас.

— А что? Ты, что ли, замечал? — спрашиваю я Елхова.

— Ещё бы, я ж ваш староста. Я, может, на парах редко бываю, — что правда, то правда из-за этих экскурсий Елхов чаще бывал в Питере, чем в институте, — но за своей группой слежу. Вижу, кто чего. Все наши пацаны с девками общаются: Андрюха с Наташкой, Касперович с Яковлевой. Даже вот Русакевич в Новикову втюрился, хоть он это скрывает, но я-то вижу. Да и за тобой я замечал, не отрицай даже.

Я промолчал: неужто это так видно?

— Просто я очень наблюдательный, — продолжил Елхов, — И вот что я тебе скажу: в нашей группе все пацаны как пацаны, а вот Печейкин — голубой, — Елхов неосторожно повысил голос на последнем слове.

Ничего себе, думаю.

— Так, Елхов, почему вы разговариваете? Может, хотите провести лекцию вместо меня? — это лекторша отреагировала на громко сказанное слово «голубой».

— Простите, мы обсуждаем лекцию, — ответил староста.

— Берите пример с девочек на первой парте — они обсуждают лекцию на перерыве.