Дипонегоро

Скрежеща зубами от бессильной злости, помощник резидента приказал поджечь пустующий дом принца. Языки пламени высоко взметнулись над пальмами и рисовыми полями.

…Онтовирьо больше не существовало. На равнинах Центральной Явы появился руководитель невиданного в истории Малайского архипелага восстания Дипонегоро!

VI СОЛНЕЧНЫЙ ОРЕЛ ЛЕТИТ НАД ЯВОЙ

Смиссерт и Шевалье струсили не на шутку. Проходили дни, недели, а резидент все не осмеливался послать сообщение об «инциденте» в Богор, генерал-губернатору ван дер Капеллену. Они отсиживались за каменными стенами форта Вреденбург и надеялись, что все как-нибудь образуется.

— Вы скотина, Шевалье, — неистовствовал резидент. — Рано или поздно вся эта история всплывет наружу, и нам несдобровать…

— Чепуха! — успокаивал помощник. — Голова коричневого принца не стоит обломка голландской сабли. Мы крепко проучили зазнайку. Опекуны удрали, и господин резидент полный хозяин в Джокьякарте.

А Дипонегоро и Мангкубуми готовились к серьезным боям. Селаронг находился всего лишь в десяти километрах от Джокьякарты. Следовало со дня на день ждать голландцев. Но враг почему-то не проявлял активности.

Свой штаб Дипонегоро разместил не в самом Селаронге, а в двух километрах от него, в Калисоко. Здесь имелась небольшая, но удобная пещера Сенчанг. В ней-то и обосновался вождь восставших.

Сидя на ковре, при свете лампы с кокосовым маслом он писал воззвание: «Письмо это от принца Дипонегоро и принца Мангкубуми ко всем друзьям в Джокьякарту и Кеду. Мы подняли знамя священной войны против голландского владычества. Это обстоятельство должны знать все мужчины и женщины, большие и малые. Приказываем: весь народ должен вооружиться. Захватывайте земли, уничтожайте врагов, восстанавливайте истинную веру!»

В Селаронг привели свои отряды семьдесят семь принцев и раджей, потомки всех прежних султанов Джокьякарты. В долине Калисоко скопилось не менее тридцати тысяч повстанцев. Вооружены они были копьями, дротиками, крисами, клевангами, дубинами, камнями, голландскими и английскими ружьями и пистолетами.

Примчался из Джокьякарты принц Беи.

— Мне удалось купить у голландских солдат несколько ружей и пистолетов. Смиссерт и Шевалье все еще думают, что вы с горсткой преданных людей скрываетесь в горах. Они намерены отправиться со своим отрядом в Писанг: кто-то им сказал, что вы находитесь там. Шевалье настроен очень воинственно: грозится привязать мятежников к пушкам.

— Дурак всегда считает себя выше неба, — усмехнулся Дипонегоро. — Встретим их в Писанге. Пангерана Джойодининграта и бупати Караганьяра с отрядами отправим в это время во Вреденбург — пусть захватят склады с оружием.

Дипонегоро окружали преданные люди. Беи был закаленным в боях воином. Пожалуй, в Голландии да и во всей Европе не нашлось бы стратега и тактика, равного ему по уму. В свои шестьдесят лет он сохранил завидную подвижность, неприхотливость его вошла в поговорку: горсть риса, банан — вот его завтрак, обед, ужин. Беи, уподобясь простолюдину, носил цветной платок — уденг, одежду из простого батика. Обувь его стесняла, и он предпочитал ходить босым. Только по оружию можно было определить, что перед вами вельможа: дорогие пистолеты тонкой заморской работы, крис, усыпанный сверкающими камнями, ружье с инкрустированной слоновой костью ложей. Оружие Беи любил — так привязан ребенок к своим игрушкам.

Во дворце мало кто обращал внимание на маленького жилистого человека с большим гладким, будто отполированным, лбом. Он всегда держался в тени, под всякими предлогами уклонялся от приемов, аудиенций и торжеств.

Сын султана Сепуха, он мог бы претендовать на высокое положение при дворе. Но Беи отличался редким равнодушием к житейским благам, к титулам и должностям.

Холодным взглядом окидывал он великолепное убранство дворца, напыщенных вельмож и голландских чиновников, слушал их пустые условные речи, и ему казалось, что где-то он уже видел все это. Потом вспоминал: кукольный театр — вайянг! Там тоже все условно. Каждый играет свою жалкую роль. Большую часть досуга Беи проводил в дворцовой библиотеке, где были собраны редчайшие рукописи и книги, хроники всех войн, какие когда-либо вело человечество.

Если Рафлс рассматривал историю Явы как историю ее колонизации, то у Беи сложилась совершенно иная точка зрения: история его родины — это хроника освободительных войн, которые вел народ против захватчиков. Султаны и раджи искали в каждой такой войне свою выгоду, но народ хотел только одного: избавиться от иноземцев, самостоятельно решать свою судьбу.

Бен давно отрешился от мелких и больших предрассудков. Неверие в аллаха и его благие дела накрепко укоренилось в сердце. По характеру он чем-то напоминал мятежного деда Суварги.

Без колебаний примкнул принц Беи к племяннику Онтовирьо — Дипонегоро.