Директива 22

– Это выглядит рациональным решением на тот момент, при тех ресурсах, которые у нас были. И, если Вас интересуют только мои проблемы с принятием Альянса, пожалуй, нам не о чем больше разговаривать! Я ответила на Ваш звонок потому, что меня просили это сделать, но терпеть оскорбления я не намерена. И непременно составлю жалобу на ваше дурацкое ведомство через посольство.

– Погодите же, – мягко сказал Кин. – От кого и когда Вы узнали о поступлении на счета Фонда средств, не принадлежащих ему?

Мадам уже кипела, как вода на огне, и ожидание ответов от нее становится все дольше. Но что-то заставляло ее держаться и продолжать. Я даже немного уважаю ее за терпение, особенно с учетом ее признания в сугубой нелюбви к нам и нашим делам.

– Увидела сама. Вчера рано утром. Я учредитель, в конце концов.

– И каковы были ваши действия?

– Я сочла, что эти суммы будут мне объяснены позже и не стала, конечно, делать ничего. И не обязана отчитываться перед вами, между прочим, в своих решениях. Я не смотрю новостей Альянса, и тем более, конечно, не могла знать, что вы претендуете на эти деньги.

– И когда же Вам удалось получить объяснения?

– Через несколько часов с ло-Лланнренном связались из администрации Тир-ар-Ллеа, и наши счета были заблокированы. Это крайне неудачная ситуация, поскольку там находятся не только эти спорные деньги, но и наши собственные средства. Так что я требую в самом ближайшем времени вернуть нам контроль над счетами. Забирайте свои деньги, солите их, жрите их, купайтесь в них, и оставьте нас в покое.

– Как Вы понимаете, госпожа Горун, мы никакой властью над Вашими счетами не обладаем. Решение об изъятии денег и разблокировке счетов должно исходить от властей Созвездия, поскольку именно они и наложили на Вас вето.

– Но из-за вас. Кто-то из вас, кто-то достаточно важный попросил, и отказать не смогли. Кто-то, кто для Тир-ар-Ллея важней друзей детства, видимо. Не сам ли Палач? – почти выплюнула этот уничижительный титул она.

Она, конечно, все путает. Кровавый злодей для Маворса и герой для Альве, палач Эвердена уже тридцать четыре года, как воссоединился с Великой Алхимией. Меня назвали в честь него, собственно, и после его смерти, если на то пошло. Но его потомки здравствуют, процветают и чрезвычайно походят на него, что несколько объясняет путаницу. Видимо, маворсы тоже такие же, как я, «девочки с Давоса» в отношении альваров.

Впрочем, поправлять ее я не собираюсь – мне нравится цирк, но усугублять я его не собираюсь.

– Оставим такие тонкости на совести дипломатов, – покачал головой с деланным сожалением Кин. – Я чрезвычайно сопереживаю возникшим у Вас проблемам, и надеюсь, что скоро ситуация разрешится к вящему удовлетворению всех сторон. Госпожа Горун, какая сейчас ваша основная сфера деятельности в фонде?

– Я организатор, – коротко бросила она.

– Вы организуете поиски талантливых детей, или мероприятия по сбору денег?

– Я организую ВСЕ. Послушайте, это смешно! Вы битый час задаете мне дурацкие вопросы, не имеющие отношения к расследованию. Если вас не пугает жалоба на вашу контору, то, я, пожалуй, потребую, чтобы ноту протеста направили против вас лично! Как вас там? Кинслеер? Раук? Погодите у меня. Думаете, можно издеваться над гражданами другой страны безнаказанно?

Она отключает связь, и я, наконец, выдыхаю.

– Кинслеер! Раук! Гиллернхорн! – перечисляю я, смеясь. – Жаль, она не видела, что тут еще и я.

– Смех смехом, но толку чуть. Она явно что-то знает, или подозревает, но нам не скажет.

– Принципиально не скажет, – согласилась с шефом Дипика, которая, кажется, уже устала молчать и фиксировать основные пункты разговора на планшете. – Вызываем последнего?

– Да, – потер переносицу Кин. – Иль, не хочешь с ним сам поговорить? Как, так сказать, личный друг Тира с личным другом Тира?

– Сомневаюсь, что могу считаться его личным другом.

– А по-моему, это приравниваемый титул, – вставила Дип. – Неэквивалентный, но того же уровня значимости, как минимум. У большинства людей, знаете ли, есть слабое место насчет тех, кто их спас.

– Обычно совсем не так, – не соглашаюсь я. – У нас есть слабость к тем, кого мы спасаем, а не наоборот. Тот, кто спасает нас самих обычно вызывает раздражение. То есть, в начале, конечно, восторг и радость, но потом чувствуешь себя нелепо.

– Ты это исходя из своего опыта говоришь? – осторожно уточнила Дипика.

– Очень, – лаконично отвечаю я, потому что даже мое личное прозвище связано с неудобным моментом спасения меня, в конечном итоге.

– Итак, ты не будешь с ним говорить.

– При всем уважении, Кин, от меня в такой ситуации больше толку, когда я могу смотреть на ситуацию со стороны и не отвлекаться на мороченье чужих голов, – я кидаю на него критический взгляд, пытаясь сообразить, надо или не надо напоминать ему об очевидном.

Кинслеер сощурился.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Не забудь спросить о причине создания фонда. И о «Трек-Аваланш».

– Почтовая служба? – не понял он.

– Он владеет ей через подставных лиц.

– О, кажется, кто-то сделал свою домашнюю работу?