Директива - уничтожить

Андрей теперь не мог прийти ему на помощь, после солидной дозы морфия он спал глубоким сном. Сам Франц Николаевич спокойно подтвердил это и… присел на краешек кровати. Голова у Антона пошла кругом, когда старик предложил ему связаться с начальником охраны Премьера. Впрочем, соображал он быстро. Гурин, напоив Антона горячим кофе, потребовал рассказать все с самого начала и выложил свой план. «Пока Андрей спит, мы горы свернем». Пожалуй, это был выход, во всяком случае, попробовать стоило.

После непродолжительной паузы Береговой промолвил:

– В общих чертах я понял. Что конкретно вы хотите?

– Во-первых, я хочу жить. Во-вторых, с моей помощью можно выйти на людей или на организацию, у которой сейчас находится ОВ. Я полагаю, что ФСБ еще не дошла до этого. В первую очередь этой службе необходимо убрать свидетеля – меня.

– Вы хотите сказать, что ФСБ безразлична судьба похищенного ОВ, и она заинтересована лишь в вашей ликвидации? На первый взгляд это кажется смешным. Или не совсем серьезным.

– Это только на первый взгляд. Я вас прошу, товарищ генерал-майор, взгляните глубже.

Береговой, вняв совету, спросил в упор:

– Вы рассказали мне не все. У вас есть более весомая причина обратиться ко мне?

– Да, она очень весомая, хотя все же не главная. Однако если бы ее не было…

– Не продолжайте, лучше назовите причину.

– Это мой друг, который помогал мне и которому я обязан, может быть, жизнью. Он сейчас в заложниках.

– ФСБ?

– Нет, у тех людей, у которых на руках сорок килограммов сильнейшего отравляющего вещества. Хотите, я напомню вам характеристики А-232?

– Не нужно, я знаю. Все же не пойму, почему вы обратились ко мне.

– Во-первых, это счастливый случай. Один человек, который приютил меня на эти сутки, знает вас.

– Вы не назовете его?

– Нет. Во-вторых, я обращаюсь не лично к вам, товарищ генерал-майор, а к Премьер-министру. Могу объяснить почему. Мне нужен человек или организация, которая стоит выше ФСБ.

– Ни выше, ни ниже ФСБ никого нет. ФСБ стоит особняком, понимаете?

– Да.

– Мне, конечно, жаль, но вряд ли я смогу вам помочь, – отрезал Береговой. – Единственное, что я смогу сделать, это высадить вас в том месте, которое вы мне укажете.

– Что ж, Валентин Борисович, большое спасибо. Прежде чем мы расстанемся с вами, я скажу, что в память мне запали события двухлетней давности. Даже не события как таковые, а один из их участников. Я говорю о Премьер-министре. Я видел его по телевизору. Показывали, как он вел по телефону переговоры с главарем чеченских террористов. На его лице было написано, насколько близко он принимает к сердцу те события. Он сбивался и путался, несколько неумело вел переговоры, но было видно, что он по-настоящему страдает за каждого заложника. Премьер старел на глазах. Мне так показалось, и думаю, что не ошибся. Если история повторится, то… Я даже не знаю. Вспомните, товарищ генерал-майор, токийское метро, где жертв насчитывалось единицы. Припомните также газ, который задействовали террористы. А теперь я все же напомню вам некоторые из характеристик А-232. Это смерть при попадании в дыхательные пути и на кожу в течение нескольких секунд, и пораженные излечению не поддаются. Восемь мин – это восемь станций метро, это тысячи смертей от удушья.

– Вы хотите не оставить меня равнодушным?

– Я хочу, чтобы вы обо всем рассказали Премьеру.

– Иначе, вы предлагаете сделку. Это при том, что несколько секунд назад говорили столь высокопарно, с болью и состраданием. Лично я не поверил в ваши чувства, вы предлагаете обыкновенный торг. Может, вы свалите все на рыночные отношения?

– Я не хочу ни на что сваливать.

– У вас есть более простой способ решить вашу проблему. Обратитесь в редакцию какой-нибудь газеты или на телевидение и расскажите обо всем. Это будет сенсационный материал, вас выставят героем.

– Есть много факторов, мешающих мне сделать это.

– И что это?

– Главное, непредсказуемость тех лиц, у которых находится сейчас ОВ. Пока я молчу, тихо и у них.

– Это до поры до времени.

– Да. Как только я начну действовать, та структура ответит контрмерами. Боюсь, что они будут называться последствиями. Но прежде чем до этого дойдет, журналисты начнут проводить свое расследование. К материалам следствия их не допустят. А если допустят, в них, конечно, не будет ничего о хищении ОВ. Скажут, что мальчик решил спасти свою жизнь, сочинив красивую сказку, выставляя себя героем. Опять же, привлекая себе в союзники врачей-психиатров и специалистов из области судебной медицины, спишут все на мое психическое расстройство. Даже больше – вот он, мол, какой ненормальный! Разве может нормальный вообразить себе такое: командир роты и командир взвода, сговорившись, расстреляли трех человек, чтобы скрыть следы хищения на складе.

– Но дело пойдет дальше.