Директор

Одри звонила домой примерно в четыре часа, как только узнала, что ей придется задержаться, и гораздо раньше того времени, когда Леон ужинал. Стараясь не раздражаться, Одри пошла на кухню. На маленьком кухонном столе возвышалась груда немытых тарелок, стаканов, кружек и пивных бутылок. Стола практически не было видно. Одри было не понять, как один человек умудряется перепачкать за день столько посуды. И почему он не моет ее за собой. Выходит, она теперь одна и зарабатывает им на жизнь, и выполняет обязанности кухарки, посудомойки и все остальное тоже. В пластмассовом мусорном ведре лежала пластиковая тарелка, перепачканная в томатном соусе. Одри пощупала ее. Тарелка была еще теплой. Значит, Леон поел совсем недавно. Он проголодался и наелся, а ей ничего не приготовил, хотя она его и просила. А может, именно потому, что она его просила?

Вернувшись в комнату, Одри стала ждать, когда Леон обратит на нее внимание, но он не отрывался от бейсбольного матча. Одри откашлялась, но Леон так и не поднял на нее глаз.

– Леон, – сказала она, – мне надо с тобой поговорить.

– Говори.

– Посмотри на меня!

Леон наконец сделал звук потише и оторвался от экрана.

– Я же просила приготовить ужин нам обоим.

– Я не знал, когда ты придешь.

– Но я же сказала!.. – Одри прикусила язык, не собираясь на этот раз начинать скандал первой. – Я же просила приготовить ужин нам обоим, – спокойным голосом повторила она.

– Я думал, ты поешь, когда придешь, крошка. А то я бы приготовил, и все бы остыло.

Одри кивнула. Вздохнула. Она прекрасно представляла, что может сказать Леону и что он ей ответит. Она напомнит ему о том, что они договорились – он будет готовить ужин и мыть посуду, потому что ей одной со всем не управиться. А он спросит ее, как она управлялась со всем этим раньше, когда он ходил на работу. А она скажет ему, что ужасно устает, и хочет, чтобы он ей помогал, а то больше так не сможет. А он ответит, что уже больше так не может, потому что не может больше сидеть тут просто так, словно его выбросили на помойку, а у нее хотя бы есть работа…

Леон уже давно начал так говорить, а потом придумал, что готовить и мыть посуду – это женская работа, и он вот так ни с того ни с сего не будет делать женскую работу только потому, что ничего теперь не зарабатывает.

Раньше Одри начинала кричать, что не знает, откуда он взял, что это женская работа, и что убирать за собой должен каждый. И в конце концов, начинался очередной бессмысленный скандал.

– Ну и ладно, – пробормотала на этот раз Одри.

На Одри висело шесть дел. По трем из них еще шло расследование. Одним из них было убийство. К сожалению, особенности человеческого мозга очень редко позволяют сосредоточиться сразу на шести вопросах, поэтому сегодня вечером Одри решила думать только об Эндрю Стадлере. Она положила рядом с собой на диван папку с делом о его убийстве и стала читать, пока Леон смотрел бейсбольный матч и надувался пивом, чтобы потом заснуть беспробудным сном. Одри любила читать дела по вечерам. Она верила в то, что во сне ее подсознание продолжает бодрствовать и изучать обстоятельства преступлений.

Одри не могла понять, каким образом труп Стадлера оказался в мусорном баке в Гастингсе. Не могла она понять и откуда в кармане у трупа был поддельный крэк. А шизофрения Стадлера? Связана ли она как-то с его смертью? Надо поговорить с его бывшим начальником на «Стрэттоне» и в отделе кадров. А вдруг откроется, что Стадлер каким-то боком мог иметь отношение к наркотикам?

Одри очень хотелось расспросить Леона о модельном цехе на «Стрэттоне». Может, Леон даже встречал Стадлера на заводе или знает кого-нибудь, кто был с ним знаком?

Повернувшись к Леону, Одри уже открыла было рот, но, увидев его осоловелые глаза и поникшие плечи, ничего не сказала. Говорить с ним сейчас о потерянной работе было все равно, что сыпать соль на рану. Не стоило напоминать Леону о том, что у жены есть любимая работа, а у него нет ничего.

Короче, Одри решила не мучить мужа расспросами о «Стрэттоне».

Когда матч закончился, Леон пошел спать. Одри пошла за ним. Пока она чистила зубы и умывалась, она думала, во что ей лучше облачиться на ночь – в длинную ночную рубашку или в короткую футболку. Они с Леоном не занимались любовью уже месяцев шесть и отнюдь не потому, что она этого не хотела. Это Леон потерял всякий интерес к сексу. А самой Одри так хотелось бы, чтобы он его вновь обрел…

Когда она вошла в спальню, Леон уже храпел.

Одри нырнула рядом с ним под одеяло, выключила лампочку и почти сразу уснула.

Ей приснилось, как Тиффани Окинс умирала у нее на руках. Маленькая девочка в пижамке. Это могла бы быть ее дочка. Это могла бы быть она сама. Одри видела во сне своего отца, ей приснилось, как Кэсси Стадлер называет своего мертвого отца папой.

Затем всевидящее око ее бодрствующего подсознания узрело истину. Одри проснулась и медленно села в кровати.

Никаких улик! Все слишком чисто!