Директория. Колчак. Интервенты

«Наша система – это система демократического правового государства. Наши принципы: закон, свобода и порядок. Воплотить эти великие девизы в жизнь силами одной исполнительной власти невозможно. Для этого необходима поддержка со стороны общества в лице его представителей… Главная и основная задача наша – это созыв Учредительного съезда, который призван установить постоянную власть и выработать конституцию края».

В области финансово-экономической политики Иванов больше всего уделял внимания жалобам на предшествующее правительство… «от павшей власти мы получили руины» и «долг в 1 600 000 рублей».

В вопросе о хлебе его точка зрения, что хлеб «одинаково необходим для всех, и бедного и богатого, для левого и правого».

Касаясь внешней политики, Иванов полагал, что большевизм «открыл блестящие возможности для европейской дипломатии проводить политику свободных рук, построенную на ослаблении и расчленении России». Он заверял, что со стороны других держав «не будет проявлено альтруистических чувств», а будет лишь «национальный эгоизм – неумирающий принцип международной политики всех народов».

«Наше отношение к советской России и ДВР – а никакого различия между той и другой мы не устанавливаем – можно характеризовать так: мы эти образования не признаем… и будем вести с ними непримиримую борьбу».

В отношении Японии он полагал, что «простой национальный расчет подсказывает японскому правительству сохранить Приморье как национальный буфер между советской Россией и Японией, вполне лояльный и дружественный к последней».

Это только основа, опорные пункты речи, полной красивых, порою сильных образов, сравнений и неглубокого, но увлекательного задора.

Иванов, противореча себе, питал гражданскую борьбу, волновал молодых каппелевских командиров, легкомысленно оценивал обстановку, плохо понимал психологию массы, но красиво пел о борьбе, навеял мечты о победе и невольно подогревал задуманный Меркуловыми поход на север.

Посещаемость народного собрания сторонней публикой была огромная. Там была постоянная, временами интересная трибуна, часто занимательное зрелище.

Заменяя, как товарищ председателя, предпочитавшего мирно сидеть среди депутатов председателя народного собрания, старого, умного, а в прошлом опытного дельца Лихоидова, я часто с председательского кресла принужден был сдерживать порыв наиболее пылких посетителей, стремившихся вырваться из рамок установленной дисциплины в наиболее боевые дни.

Другим товарищем председателя был лидер левой группы крестьянства Абоимов. Секретарями: молодой, начинающий ученый, заметно англизированный и слегка чудачивший Широкогоров³⁴⁸ и товарищ городского головы, ктитор местного собора Лякер.

Наиболее крупным событием, привлекшим внимание народного собрания за первые месяцы его существования, было кровавое столкновение между Союзом грузчиков и Владивостокской трудовой артелью, имевшее место на Эгершельде[96] 2 сентября 1921 года.

Парламентская комиссия, которой поручено было расследование этого дела, была создана при моем участии, и мне же от ее имени пришлось выступить с обширным докладом по этому весьма характерному и в бытовом, и в политическом отношении вопросу.

Союз грузчиков существовал с 1917 года. Согласно уставу (§ 1а), этот союз имел целью «защиту экономических интересов и прав своих членов и поднятие умственного и нравственного уровня их». Конечная цель – «уничтожение власти капитала над трудом» (§ 1i).

Поддержка союза предшествующей властью, сочувствие со стороны господствовавшей тогда партии (коммунистов) ставили союз, являвшийся сильной профессиональной организацией, в особо привилегированное положение. В союзе числилось до 4800 человек. Средний заработок грузчика доходил до 9 рублей в неделю.

Владивостокская трудовая артель организовалась в начале весны 1920 года группой безработных офицеров, занявшихся грузовыми работами. Впоследствии в артель вошли рабочие, ранее бывшие в Союзе грузчиков, солдаты и безработная интеллигенция.

Это была конкуренция союзу, считавшему себя монопольным распорядителем всеми погрузочными работами Владивостока.

Несмотря на закон (8 июня 1921 г.) о свободе труда, изданный меркуловским правительством, Союз грузчиков постоянно оказывал противодействие артели. Правда, он заявил, что «никаких насильственных мер к работающим без конкуренции применять не будет», но артель только благодаря конкуренции и могла получать работу.

Два разных мировоззрения на вопрос о труде в конце концов обусловили наличие вражды. Влияния регулирующего правительственного аппарата не было, существовало ведомство труда, но оно бездействовало. Единственным решающим аргументом оставалось силовое внушение сторон, сначала в виде кулака, а затем и бомбы.

«Когда мы убедились, – заявили члены артели следственной комиссии, – что защиты ниоткуда не дождешься, мы решили сами защищаться. А решив защищаться, естественно, избрали и тот способ защиты, который казался нам наиболее действительным при учете сил и обстановки».