Директория. Колчак. Интервенты

«Праздник георгиевских кавалеров, праздник Генерального штаба и академии. По немому соглашению в силу обстоятельств, сложившихся между начальником академии А. Андогским и конференцией, всякое торжество в самой академии признано излишним. Общий праздник устраивает правительство и командование. Я получил приглашение, как тов. предс. народного собрания. Волновался старик Б.М. Колюбакин. В этом почтенном профессоре столько честолюбия и страсти быть на виду у начальства! Долго обсуждал – не умалено ли его достоинство предоставлением ему билета в третьем ряду? Немало пережито тревог из-за шпор и из-за ленты.

Утром был в церкви, жарко, людно и скучно, пели плохо. После парад принимал глава правительства С.Д. Меркулов и Вержбицкий. Я, конечно, был в стороне, и мой воротник штатского пальто и шапка вдохновили Савоську на очередной фельетон. У ограды церкви какой-то не социалист расправлялся с большевиком: «Было время – расстрелять меня хотел, а теперь, мерзавец, пришел на наше торжество, на нашу партию любоваться».

Недурно прошли взводы моряков, морских стрелков, сводный взвод кавалеристов и пехоты, затем парадировали георгиевские кавалеры. Народу было очень много, преимущественно из сочувствующих новому порядку.

Поехал на автомобиле с Андрушкевичем в «Золотой Рог», где был приготовлен завтрак для георгиевских кавалеров и офицеров Генерального штаба. Сидел рядом с Вержбицким, справа от меня старый болтун генерал Мандрыка. Говорил Спиридон (Меркулов) о «промысле Божьем», говорил Вержбицкий. От имени офицеров Генерального штаба отвечал «старейший» Б.М. Колюбакин. От имени академии А.И. Андогский оправдывался за «извилистый» изгиб академии к той же цели, куда идет и настоящее национальное правительство. В юбилейном номере «Русской армии» его довольно холостая статья.

Выскочил с нелепой истерической речью полупьяненький Антонович и наскочил на скандал. В своей речи отлично знающий его И.И. Еремеев спросил: кто этот предыдущий оратор без погон, офицер ли он? Антонович пытался объясниться и в конце концов, по-видимому, деликатно был выведен генералом Семеновым, выполнявшим роль выводного. Недурно для генерала Генерального штаба.

Вержбицкий рьяно кричал, восстанавливая порядок среди охмелевших гостей. Во время моей речи о внимании к тем георгиевским кавалерам, кои рассеяны за пределами родины, какой-то пьяный полковник крикнул: «А ты жирный!» Вержбицкий грубо приказал ему убраться вон. «Слушаю, ваше высокопревосходительство!» Сочетание хама и холопа, таким образом, исчезло из-за стола.

Скоро уехал. У бывшего на завтраке минфина Лихоидова стащили шубу, стоящую 4000 рублей!

Так бывшие люди справляли свой военный праздник! Так в ненастные дни занимались они… делом!»

³⁶⁰ Опущен следующий конец: «Здесь еще много «товарищеского» духа, я обратил внимание на обращение ко мне. Слово «товарищ» исключено из обихода».

Смысл этих слов станет понятным, если заметим, что «Общество народных чтений» (это видно из одной, опущенной в тексте книги, записи дневника) «до 26 мая (меркуловский переворот) находилось в плену у коммунистов», оставивших обществу в наследие «товарищеский дух», выправить который Болдырев и желал.

³⁶¹ Опущена запись от 20 декабря, в которой находим такие строки: «В комиссию доложили бумажку с просьбой исходатайствовать у японцев «замки» для запирания дверей складов. В приложенной ведомости эти замки оказались замками к трехдюймовым орудиям. Не понимаю: наивность, глупость или провокация».

³⁶² Точная запись последних двух строк такова: «Какой-то молодой человек Крымов, очевидец «советского рая», едет, видимо, по инициативе несос-съезда рассказывать населению области об этом «рае».

³⁶³ Последние строки записаны в дневнике так: «Меркулов выпил, сильно матершиничал, но все искупалось огромным темпераментом и волей к борьбе. Он неистово ругал совет несос-съезда, Донченко, схватился с генералом Анисимовым, уговаривал меня бросить Демсоюз и помочь им на полном безлюдье. Возмущался претензиями Широкогорова на портфель министра иностранных дел и, видимо, был бы весьма не прочь предоставить его мне, но, к сожалению, я не имею к этому никакой охоты».

³⁶⁴ Остроумов Б.В. – инженер. Став управляющим КВЖД, он всячески противодействовал ее возвращению СССР. Остроумов нажил за время своего хозяйничанья на этой дороге большой капитал. После того как дорогу передали СССР, обнаружилось, что Остроумов совершил ряд уголовных преступлений, вследствие чего китайские власти арестовали Остроумова и предали его суду.

Гондатти – бывший генерал-губернатор Приамурского края. Гондатти заведывал на КВЖД земельным отделом и был членом правления этой дороги. Будучи ближайшим сотрудником Остроумова, Гондатти принимал участие во всех его контрреволюционных и хищнических проделках. Гондатти также посажен китайскими властями в тюрьму.