Дирижабли на войне

«Последний из немецких военных дирижаблей, который еще находился в нашем распоряжении, был LZ-120. Согласно условиям Версальского договора, он был предназначен для передачи Италии, которая, таким образом, получила два корабля жесткого типа: первым из них стал L-61, приведенный в негодность неумелым обращением и который теперь должен быть демонтирован. Оставаясь сам непобежденным и уцелевшим в своих многочисленных боевых полетах, которые, между прочим, трижды были совершены над Лондоном и четыре раза над Парижем, теперь, в результате проигранной войны, LZ-120 стал добычей врага. Его последний перелет Берлин — Рим явился еще одним лишним доказательством немецких способностей и изобретательности.

Прежде чем дать отчет о его последнем, столь своеобразном полете, хотел бы привести некоторые данные о его конструкции. Длина LZ-120 достигает 196 м, максимальная высота 29 м, мидель 23 м., объем 56 000 куб. м. Корабль несет четыре гондолы с шестью моторами системы «Майбах» по 240 л. с.; гондолу управления, составляющую одно целое с передней моторной гондолой, две боковых моторных и заднюю моторную с тремя моторами. Находящийся внутри корабля длинный килевой проход от носа до небольшой площадки на хвосте служит средством сообщения между гондолами. В нем размещаются равномерно распределенные бензиновые баки и мешки с водяным балластом. Из хода сообщения имеется сквозной проход на площадку, находящуюся на верхней части корабля. Вот что следует сказать в общих чертах о данных этого достижения немецкой техники.

Для нас, участников, этот полет никогда не забудется. Оставляя в стороне грустную цель полета, он дал столько красот и богатой смены впечатлений, что, уже приземлившись, мы долго не могли опомниться от всего пережитого. Прелесть полета увеличивало то обстоятельство, что он был совершен в сочельник, при этом погода вполне благоприятствовала нам. Сильный туман застилал окрестности воздухоплавательной базы в Штаакене, когда я прибыл туда в 10.00 24 декабря. Метеорологический бюллетень показывал, как и в предыдущие дни, одинаковое по всей Германии давление: значительную облачность и юго-западные, неблагоприятные ветры. Только к востоку над Чехословакией и австрийскими Альпами можно было ожидать улучшения погоды. В Италии, из которой сведения о погоде поступали очень оперативно, судя по карте можно было ожидать более благоприятных погодных условий. Полагаясь на последние данные и намереваясь по возможности идти ближе к востоку, наш командир решил лететь.

В 12.16 наш гигант поднялся, неся на борту небольшую елку со своей родной земли, чтобы начать последний большой полет с немецкой командой. Уже на двухстах метрах высоты мы вошли в такой густой туман, что окрестности под нами едва вырисовывались. После того как при переменчивой видимости мы перелетели озера близ Хавеля, Потсдам и Сансуси, корабль надолго погрузился в плотные серые облака, и с этого момента можно было положиться только на компас. Вдобавок, непосредственно перед отлетом нам сообщили, что Чехословакия не получила извещения о нашем полете и, таким образом, если мы хотели оградить себя от рождественских сюрпризов «расположенных» к нам друзей, то следовало бы отказаться от намеченного пути. Поэтому курс был взят на горы Фихтель.

Уже в сумерках мы заметили сквозь облака Глаухау и Лимбах. Здесь с близкого расстояния мне пришлось наблюдать большие стада диких оленей, хорошо выделявшиеся на покрытой снегом земле, которые разбегались в разные стороны от шума моторов. После того как мы могли убедиться, что там, внизу, готовились к празднику, — маленькие, занесенные снегом церковки загорелись огнями, облака вновь закрыли нам землю. Становилось все темнее, и с напряженным вниманием мы искали разрывы в них, чтобы не потерять ориентировку. Далеко нерадостно мы встретили начавший падать снег, который, ложась на корабль, утяжелял его и уменьшал подъемную силу корабля. Иметь впереди сравнительно высокие горы и падающий снег — это была не совсем приятная перспектива для нашего корабля. Для того чтобы избежать опасности, командир решил пробиться до верхней границы облаков, и мы медленно поднялись с 800 до 2000 м, более или менее обеспечив себя от возможности задеть за горы. При этом мы достигли и границы облачности, хотя ярко светивший месяц и был задернут туманной дымкой. В течение нескольких часов летели мы без ориентировки и должны были, предположительно, находиться недалеко от долины Дуная.