Дирижер. Перстень чародея (СИ)

Когда мой служебный день завершен, равно как и рабочие сутки остальных служащих, я с тихой грустью наблюдаю, глядя в окно или с балкона, как маги выходят из архива и разъезжаются по домам. Их ждут личные и служебные карты, кому-то подводят хорсов. За считанные минуты большая часть чародеев уезжает в город. Кто-то остается сверхурочно – описывает артефакты в «зале Элта», как я его назвал, но и те не засиживаются позже девяти. В хранилище остаемся только я, Элт и ночные сменщики-охранники.

В светлое время суток, когда выдается время, выхожу из хранилища на короткую прогулку – всегда под пристальным взглядом уличных стражей, расставленных по всему периметру вдоль ворот и на территории внутреннего двора. Им известно, кто я такой, и какова цель моего пребывания в хранилище, каков мой статус, поэтому исполняют роль скрытых конвоиров. Чаще я прогуливаюсь один, но иногда само собой как-то получается, что маги-служащие, тоже решившие подышать свежим воздухом и размять ноги, оказываются рядом и между нами завязывается беседа.

Вечерами иду в тренировочный зал. Так всегда кто-то есть: тоже оттачивает свои навыки владения оружием. Первый вечер я заставил себя потратить час на изучение книжки о технике стрельбы из арбалета и просмотр получасовой документалки о правилах обращения с немагическими боевыми предметами. К практике так и не приступил, лишь подробнее рассмотрел и потрогал все составляющие своего арбалета, перебрал тул со стрелами и дротиками. В новый вечер точно займусь стрельбой.

Поскольку телевизора тут не имеется, земные устройства связи с моим миром здесь, в Изнанке, бессмысленны, время до отхода ко сну – пока веки сами не отяжелеют – провожу за внимательным чтением проспектов и журналов, тех, что выдал мне Элт. В нескольких новостных изданиях двухнедельной давности на первых полосах я нашел обширные репортажи, связанные с нашей с Милианом победой над Морсусом. Эмоциональные статьи в своем повествовании следовали от истоков злодеяний Морсуса, связанных с падением его давнего предка, упоминали о тяжелой битве за столицу десятилетней давности и переходили к моей персоне. У Милиана все издания взяли интервью и дословно поместили их на полосу. Мне было приятно читать о себе, как обо мне говорил мой Проводник: в его глазах я действовал смело, чувствуя внезапно проснувшийся долг перед Амарадом. Хотя, как мне самому помнится – и Милиан сам об этом прекрасно знал, ведь был единственным свидетелем, – никакой долг я не чувствовал и действовал не думаю, что смело. Тут больше страхом пахнет, страхом за свою жизнь, поэтому я и жахал во все стороны, лишь бы понимать, что еще не задет вражеской магией. Однако людям надо знать то, что они хотят слышать, и новостным корреспондентам надо поведать сенсацию, которую они хотят осветить. Были в газетах фотоснимки Морсуса – за неимением свежих напечатаны фото многолетней давности. Фотография Улло – явно новая, сняли во время записи интервью. И даже мой портрет: ни один изнаночный фотоаппарат меня ни при каких обстоятельствах в тот период не запечатлел и поэтому со слов был написан мой цветной карандашный портрет. Удивительно похоже! Вырезал бы эти страницы и взял с собой в Москву, поместил бы в рамочку и повесил на стене в гостиной или в кабинете в театре. Но из Изнанки, известно, ничего в свой мир тащить нельзя.

Новый день приносил те же задачи, однако менял имена магов, с которыми я контактировал, и предмет исследования и занесения в картотеку. Новый вечер преподносил знакомство с арбалетом: понимая, что прицельно буду стрелять не сразу, я нехотя, но тренирую стойку, изучаю правильное и надежное положение локтей и кистей рук при натяжении механизма. Сделал свой первый выстрел. Поспешно. Дротик всадился мимо цели в стену до самых крыльев, так что достать я его не смог. Стрела жахнула в игровой манекен в район живота, хотя я целил в голову. С одной стороны, радует: когда (поправочка: если) буду стрелять в злоумышленника, промахнусь и попаду не туда, куда целил изначально, нанеся меньший вред – и если вообще попаду. С другой стороны: я промахнусь (или не выстрелю вовсе), тогда шлепнут меня – перспектива так себе, конечно.

Так вот день за днем: завтрак, работа в одном подразделении, обед, служба в новом зале, параллельно общение с магами, ужин, отработка стрельбы, свободное время, в том числе чтение журналов, зрительное исследование помещений архива, прогулка на улице, сон. Всё повторяется, но каждый день такое разное и кажущееся не монотонным, чего я боялся.

Единственно, что неизменно – мои мысли о семье и перстне Морсуса.

Подходил к концу четвертый день моего отбывания наказания. Я держался уверенно: ничего из переписываемых артефактов не разбил, регистрационные карты магов заполнял без ошибок. Работа не для музыканта, конечно, совершенно, но, благо, я обучаем и исполнителен: посади меня и объясни политику, так я могу помощником депутата Государственной Думы быть, легко.