Дисфункция реальности

О жизни в таком поселении, объединявшем уют маленького поселка со стабильностью большого города, мечтал каждый человек. Даже Чаз, лежавший в грязи на противоположном берегу реки, ощутил его притягательность. Всем своим существованием этот поселок воплощал идеал бесконечного золотого века.

Зрительные импланты позволили наемнику рассмотреть счастливые загорелые лица людей, спокойно занимавшихся своими делами. Но в аккуратных садах и на чистых улицах не было заметно ни рабочих, ни сервиторов, ни механоидов. Видимость хоть какой-то работы создавали хозяева кафе, да и те в основном только и делали, что болтали и пересмеивались с посетителями. Одни генералы и никаких рядовых, подумал он. Это нереально.

Он снова переключился на навигационный блок. Перед мысленным взглядом развернулась масштабная сетка, и он сосредоточился на причале в дальнем конце поселения. Блок вычислил точные координаты и наложил на карту вектор движения.

Затем Чаз проверил свое состояние: нейронаноники показывали, что уровень гемоглобина в крови сильно снизился. Его метаболизм действовал далеко не так эффективно, как прежде. Наемник бросил последний взгляд на дисплей навигатора. Полчаса ему должно хватить.

Чаз снова пополз, спускаясь по скользкому откосу с грацией страдающего артритом крокодила.

Двадцать минут спустя он осторожно раздвинул листья двух снежных лилий и высунул из воды свою грубо вылепленную физиономию. Навигационный блок не подвел и вывел его точно к причалу. Всего в двух метрах от него был привязан отличный голубой ялик. И вокруг никого не видно. Чаз протянул руку, обрезал плетеную веревку и подхватил упавший в воду конец, а затем снова погрузился в воду.

Ялик медленно заскользил вниз по реке.

Он оставался под водой, сколько мог. И лишь после того, как мониторинговая программа нейронаноников подала сигнал, предупреждающий о нехватке кислорода, Чаз рискнул подняться.

Райд уже скрылся за излучиной, хотя золотистый свет, окутывающий поселок, еще отражался на верхушках деревьев. А вот его добыча из крепкого новенького ялика превратилась в обветшавшую плоскодонку, мало чем отличающуюся от плота. Хлипкие бортики посудины, созданные, по всей видимости, только для того, чтобы потом навесить на них сюрреалистическую иллюзию, рассыпались у него на глазах, словно прогнившая кора, и запорошили трухой ближайшие лилии.

Чаз выждал минуту, опасаясь еще каких-нибудь превращений. Потом придирчиво ощупал оставшееся дерево. Оно оказалось достаточно прочным. После этого он с большим трудом, едва не перевернув лодку, сумел перевалиться через борт и упасть на неглубокое дно.

Долгое время Чаз лежал неподвижно, потом тяжело приподнялся на локтях. Плоскодонку сносило к берегу. К деревянным планкам на ноге прицепились длинные плети фолтвайна. В ране на бедре копошились речные жуки. Оба нанонических пакета едва справлялись с нагрузкой, пытаясь обезвредить зараженную кровь.

— А в остальном все хорошо, — пробормотал он.

На фоне непрекращающихся басовитых раскатов грома его скрипучий голос показался очень неблагозвучным.

Чаз передавил и согнал большую часть насекомых. Весел в плоскодонке, естественно, не оказалось. Тогда он рассек лианы, удерживающие планки, и при помощи одной из деревяшек отвел лодку от берега, поближе к середине реки. Это отняло немало времени и сил, но течение здесь было заметно быстрее, и плоскодонка увеличила скорость. Наконец Чаз устроился как можно удобнее и стал смотреть на проплывающие мимо вершины деревьев. Студентом он с удовольствием изучал военную историю и сейчас вспомнил древнее земное изречение о том, что все дороги ведут в Рим. Здесь, на Лалонде, все реки текли к Даррингхэму.

* * *

Полусфера яркого белого света покровительственно раскинулась над Абердейлом. С воздуха казалось, словно прозрачный жемчужный купол защищает деревню от любого вреда, который могут принести джунгли. Октан, раскинув крылья на всю полутораметровую ширину, кружил в небе на приличном расстоянии от поселка, то поднимаясь, то опускаясь в потоках нагретого воздуха вопреки всем законам притяжения. Джунгли внизу заливал равномерный тускло-красный цвет, точно такой же, как и небо над головой. Только далеко на юге резко выделялась узкая полоска яркой зелени. Инстинкт призывал орла лететь туда и окунуться в чистоту солнечного света.

Но в мозгу птицы текли не только свои мысли, но и мысли человека, и мягкое пожелание хозяина заставило орла отвернуть от манящей чистоты и наклонить голову, чтобы посмотреть на дома, стоящие в центре освещенной площадки. Зрительные импланты усилили восприятие.

— Похоже, здесь то же самое, что и в Памьерсе, — сказал Пат Галаган. — Около полусотни прекрасных домиков, аккуратные садики и газоны прямо посреди джунглей. Никаких полей и огородов. — Он немного наклонился вперед. Октан приподнял кончик коричневого крыла, изменяя курс на один градус. — Очень странно. Взять хотя бы эти деревья вдоль берега. Точь-в-точь земные плакучие ивы. Но их высота не меньше двадцати метров, значит, посажены лет тридцать назад.