Дисфункция реальности

— Отлично, два пива.

Она начала наполнять кружки из стоящего рядом бочонка.

— Это моя последняя ночь здесь, потом мы поплывем вверх по реке. Не подскажешь местечко, где можно развлечься? Не хочется тратить время попусту.

— В задней комнате.

Официантка даже не подняла головы.

— Вот здорово, спасибо. Налей и себе что-нибудь.

— Мне светлый лайм, благодарю. — Она поставила две полулитровые кружки прямо в лужицу на стойке бара. — Шесть комбодолларов.

Сумма, по мнению Квинна, втрое превышала обычную стоимость напитков, если только светлый лайм оценивался не выше «Слез Норфолка». Да, местные жители знали, как обдирать колонистов-переселенцев. Он активировал кредитный диск и перевел деньги в расчетный узел бара.

Злобных черных животных, напоминающих кошек, называли сейси, и здесь они являлись аналогом собак, но обладали более развитым интеллектом, чем земные представители псовых. Квинн и Джексон увидели их сразу, как только отодвинули портьеру, отгораживающую заднее помещение бара, и протолкались внутрь. Перед ними была бойцовская арена; три яруса скамей окружали единственную яму пять метров диаметром и три метра глубиной, вырытую в земле и окруженную тесаными каменными блоками. Яркие прожекторы, подвешенные к стропилам, заливали площадку нещадным белым светом. Скамьи были забиты до отказа. Лица мужчин и женщин раскраснелись и блестели от пота, всюду стоял нескончаемый гвалт. В помещении оказалось жарко, еще жарче, чем на разгрузочной площадке космопорта в разгар дня. Вдоль задней стены помещался ряд больших клеток, в которых бились и кричали возбужденные сейси, от злости грызущие брусья все из того же черного дерева.

Квинн довольно ухмыльнулся. Вот это стоящее дело!

Они отыскали свободное место и втиснулись на скамью. У сидящего по соседству мужчины Квинн сразу же спросил о ставках. Оказалось, что букмекером здесь был худой парень восточной наружности по имени Бакстер с уродливым шрамом, протянувшимся от уголка левого глаза до ворота его неопрятной красной футболки.

— Выплата только франками Лалонда, — угрюмо предупредил он.

Стоящий рядом с ним чернобородый громила уставился на Квинна плотоядным взглядом.

— Мне это подходит, — приветливо откликнулся Квинн.

Он поставил на фаворита сразу сотню комбодолларов.

Схватки производили сильное впечатление кровавой жестокостью и заканчивались довольно быстро. Владельцы зверей, стоя на противоположных концах арены, держали своих питомцев и выкрикивали команды в их прижатые треугольные уши, пока животные не приходили в полное неистовство, а затем выпускали их в яму. Гладкие черные тела свивались в клубок шестипалых когтистых лап и зубастых челюстей, а под лоснящейся шкурой, словно стальные поршни, перекатывались мускулы. Дерущихся не останавливала даже потеря одной из лап. На глазах Квинна они отгрызали друг другу конечности, отрывали челюсти и уши, выдирали глаза и распарывали животы. Пол в яме быстро стал скользким от крови, нечистот и вывалившихся внутренностей. Как правило, схватка заканчивалась, когда победитель начинал колотить противника головой о каменную стенку и бил до тех пор, пока у того не раскалывался череп и мозг не вылетал наружу. Кровь животных имела удивительно насыщенный красный цвет.

Квинн лишился трех первых своих ставок, в четвертой схватке выиграл шесть сотен франков, что соответствовало примерно полутора сотням комбодолларов. Треть пластиковых жетонов он отдал Джексону, а потом поставил еще две сотни комбодолларов на результат следующего боя.

После семи схваток он лишился восьми сотен комбодолларов, а в кармане появилось две с половиной тысячи лалондских франков.

— Я ее знаю! — воскликнул Джексон, когда к краям ямы владельцы подтащили очередную пару сейси.

Один из зверей был старым самцом с покрытой множеством шрамов шкурой. На него Квинн и поставил деньги. Он всегда верил в тех, кому удавалось выжить.

— Кого?

— Вон ту девчонку. Она из Седьмой группы.

Квинн проследил за его взглядом и увидел довольно привлекательную молоденькую девицу с длинными темными волосами, распущенными по плечам. Ее безрукавка с глубоким круглым вырезом выглядела совсем новенькой, и явно синтетическая ткань еще ярко блестела. Девушка раскраснелась от возбуждения, наслаждаясь самым заманчивым вкусом на свете — вкусом запретного плода. По обе стороны от нее сидели братья-близнецы лет тридцати со светлыми, уже начинавшими редеть волосами. На обоих были клетчатые хлопчатобумажные рубашки, а обветренные загоревшие лица выдавали привычку к труду под открытым небом.

— Ты уверен?

Яркий свет, заливающий арену, не давал как следует рассмотреть зрителей.

— Точно. Такие сиськи я бы ни с чем не спутал. Ее зовут то ли Мэри, то ли Мэнди, что-то вроде того.

Сейси втолкнули в яму под рев возбужденной толпы. Два мощных и гибких тела слились в один бешено вращающийся клубок, в воздухе замелькали когти, и послышался лязг зубов.