Дисгардиум 11. Вне игры

Проснувшись от того, что Ханг пихнул меня в плечо, я все еще продолжал грезить наяву и видеть окровавленные тела друзей. Перед мысленным взором стояло побелевшее лицо Малика – глаза его были закрыты, а ресницы, такие длинные, что кончики их подрагивали от сквозняка, поднятого кондиционером, создавали впечатление, что друг мой жив, просто спит, задремал на мгновение и вот-вот поднимет веки, взглянет на меня с обычным своим смешливым выражением и спросит: «Эй, ты чего выдумал?»

Рядом с ним лежало скрюченное тело Трикси. Из-за горба карлик нелепо свернулся, застыл на боку, но его умиротворенное лицо казалось расслабленным, словно он наконец нашел покой, и это было странно, учитывая, в каких муках и с какой болью он погиб, когда сгусток плазмы прожег ему позвоночник и спалил сердце.

Но страшнее всего было видеть безумно красивую Марию, смерть разгладила морщинки, и она выглядела беззаботной девушкой с мягкой улыбкой на губах, видимо, к ней с окончанием жизни тоже пришло отдохновение, – а возле нее мешок с телом Роя, чье лицо осталось настолько обезображенным, что узнать его можно было только по широкой груди и мощи уже бессильных рук…

Никогда в жизни я не испытывал такой жуткой, чистой, концентрированной ненависти, прожигавшей не только душу, но и, казалось, кожу. Вспомнилось, как вкрадчиво Сесар Кальдерон намекал на то, что все игроки – люди, и он знает, как их найти. Он имел в виду легатов и «Элиту», но ведь «Дети Кратоса» тоже смертные из плоти и крови? Они взаимодействуют с другими людьми, а у Картеля везде агенты… Как говорил Полковник, флаер может внезапно потерять управление, капсула, пусть и премиальная, – засбоить, стена – обрушиться… Да что угодно может случиться…

Но это казалось неправильным. Хотелось сказать ИМ в лицо, за какие именно поступки преступники получают возмездие, и посмотреть, как в ужасе расширяются зрачки… при виде тающего богатства, растворяющейся, утекающей сквозь пальцы власти, ускользающего могущества. Мне хотелось поставить Галлахеров на место неграждан, дать им испытать нужду, боль, страдания, страх… Вот только пока непонятно, как такое возможно сделать. Даже если я стану в Дисе богом, до активов Галлахеров мне не дотянуться – а это компании, капитал в хедж-фондах, недвижимость, коллекции картин, вин и цифровых произведений искусства… Хаотично перебирая в голове способы отомстить «Детям Кратоса», я скрипел от бессилия зубами, так ничего и не придумав, но решимости было столько, что сдаваться я не собирался.

Из-за переживаний и утомления к концу полета кровь гулко и больно стучала в висках. Шатаясь, я выскочил из флаера вслед за Хангом и Тобиасом и чуть не упал – тело еще не пробудилось, слишком глубоким был мой сон, который постоянно прерывали проверками на границе гражданских дистриктов. Друзья придержали меня, не дав упасть.

Ханг заботливо поправил галстук на моей шее, озабоченно всмотрелся в лицо:

– Ты как? В порядке?

– Все норм, не выспался… – Голос звучал сипло, я зевнул, сворачивая челюсть, прикрыл рот, мотнул головой. – Попить есть что?

Тоби покопался в рюкзаке, вытащил и протянул мне бутылку с водой.

– Выспишься, тесты только завтра, – сказал Ханг, пока я утолял жажду.

– Уверен? – сурово рыкнул Хайро. – Слышал, что там, наверху, каждый год извращаются, меняя условия тестирования. Кто знает, может вас начнут оценивать уже на пороге.

– После регистрации встретимся? – спросил Тобиас.

– Если окажемся в одном блоке, обязательно, – ответил Ханг. – Ты-то сам как, Тоби?

Парень поскучнел, осунулся, весь сжался, как больной воробей.

– После Бездны вздрагиваю от каждого шороха. – Он повел плечами, словно вспомнил что-то страшное. – Ничего не помогает, ни молитвы, ни…

Слушая их, я осмотрелся, сам не зная, что ожидаю увидеть. Чтобы добраться сюда, мы трижды меняли флаер на крытых парковках, пока не долетели до четвертой – в паре кварталов от здания Всемирного центра оценки претендентов на гражданство или смену категории. Даже будучи сокращенным до аббревиатуры, название оставалось слишком громоздким, потому чаще это место называли просто ЦО, то есть Центр оценки.

Мы пересели в очередной неприметный флаер, он поднялся над небоскребами, такими огромными, что некоторые протыкали облака и вершинами устремлялись ввысь. Злость немного отступила, я глядел по сторонам и ловил себя на том, что соскучился по полетам, по этим просторам, дорожным артериям, соединяющим здания под самыми облаками.

Когда поднялись еще выше, стало ясно, что следующий конгломерат жилых домов последний. Дальше должен быть красивейший парк, похожий на сказочный лес, а в его середине – здание ЦО.