Дискета мертвого генерала

– Ага, адмирал! – почему-то возмутился я, поставив обратно на стол чашку. – Куда уж нам, неказистым и непородистым, до таких высот! Майор я, начальник охраны одного замечательного загородного объекта, где в ворота время от времени врезаются горящие армейские грузовики.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – неуверенно перебила меня Рамона, взяв пальцами за локоть. – Извини, но в последнее время я довольно мало говорю по-русски, может, потому мне плохо ясно…

– Это совершенно ни при чем, солнце мое, я сам еще не все понимаю, – глубоко вздохнул я. – Может быть, попозже и расскажу тебе что-нибудь из этой сумасшедшей истории, но только не сейчас, ладно?

– Ну хорошо, потом так потом. А почему ты не спрашиваешь, как у меня дела?

– А я и так вижу, что хорошо, – я широким жестом обвел комнату, имея в виду полностью замененную за прошедшие годы мебель, да и не только ее. Здесь все поменялось. Может быть, за исключением самой хозяйки.

– Ты ошибаешься, не моя это мебель, и даже Гарик не мой.

– Кто не твой? – переспросил я.

– Пес. Все здесь куплено моим мужем, – Рамона посмотрела мне прямо в глаза. – Бывшим.

– Подожди, подожди! – Я, как оратор, призывающий к тишине слишком расшумевшийся зал, поднял вперед руку. – Ты вышла замуж пять лет назад и развелась… месяца два-три назад, не раньше. Так?

– Нет, не так! Ты решил пойти примитивным путем и просчитать сроки моего замужества по датам, когда я перестала посылать тебе поздравительные открытки и когда, после перерыва в пять лет, снова ее отправила. Но ты не учел, что… Впрочем, тебе не понять женской психологии.

– Куда уж нам, дефективным!

– Не умничай. Если тебе действительно интересно, то я почти три года думала, что ты приедешь. Если женщина не напоминает о себе, это еще не значит, что она о тебе забыла. Просто сначала умер папа, затем я заболела воспалением легких и полтора месяца пролежала в больнице, а потом… Потом познакомилась с Айном.

– С кем познакомилась? – нарочно переспросил я, прекрасно понимая, что речь идет о бывшем муже Рамоны.

– Айн – мой бывший муж! – сердито ответила она, моментально поменяв непосредственное выражение лица на строгую маску. – Я не виновата, что ты не знаешь эстонских имен. Если бы я сказала «Ваня», тебе стало бы легче?

– Не обижайся, солнышко, но я действительно не сплю со справочником эстонских мужских имен под подушкой. И, честное слово, действительно проклинаю тот день, когда мы так глупо расстались с тобой, после твоих откровений насчет жителей Москвы и Ленинграда. Ведь я раньше просто не обращал на это внимания, но потом, год за годом, все больше убеждался в правдивости твоих слов. Культура ушла в подполье.

– Как же много тебе понадобилось времени, чтобы понять все это. Тогда ты не мог видеть свое лицо, а я его видела! Знаешь, кого оно напоминало?

– Нет.

– Красноармейца на плакате «А ты записался добровольцем?». Что, смешно?! Неужели я была не права, когда говорила, что в Пярну жить лучше, чем в Москве? Или когда говорила, что привыкла жить среди культурных людей, а не среди понаехавших во все ваши крупные города грязных колхозных «пролетариев» из окрестных деревень?.. Опять смешно?! – Рамона неожиданно смягчилась, прижалась ко мне и тихо спросила: – Ты был женат?

– Был. Полгода.

– А почему развелся?

– Потому что где-то в глубине души все еще любил тебя. Ведь это было через год после нашего расставания.

– Это ты сейчас так говоришь…

– Нет.

– Еще скажи, что ты меня до сих пор любишь!

Я только ухмыльнулся и промолчал. Действительно, как бы это выглядело после семилетней разлуки и получаса с момента встречи. Даже если это правда.

– Мой муж был членом Народного фронта. Сейчас работает в совместном предприятии с финнами, занимающемся нефтью, – Рамона встала с дивана, подошла к секции и достала из одного из ящиков несколько цветных обрывков, затем протянула их мне. – Однажды вечером мы поспорили, а в итоге он достал мой альбом с фотографиями и стал вырывать оттуда все, где мы снимались вместе с тобой. Он постоянно меня попрекал за то, что я была твоей любовницей…

Рамона ненадолго замолчала, еще раз пристально посмотрела мне в глаза и, не найдя там никакой злобы, крепко прижалась к моей груди и продолжила:

– Тогда я стала кричать на него, затем просить, чтобы он не рвал наши с тобой фотографии, а потом он меня ударил в лицо и сказал, что лично отрежет тебе ухо, когда встретит.

– Чего?!!

– Успокойся, – Рамона погладила меня по голове. – В тот вечер я выгнала его из дома и сказала, что больше никогда его не пущу. Через неделю он позвонил, сказал, что приедет забрать вещи и что больше ему ничего не надо. Он все оставил мне. А спустя месяц я получила повестку на развод. Вот и все.

– Давно это было?

– Полгода назад.

– Чем ты сейчас занимаешься? Работаешь?

– Смотря что ты называешь работой, – Рамона хитро прищурилась.

– Ладно, это твое дело, – я откинулся на мягкую спинку дивана и не спеша стал пить кофе. Некоторое время мы сидели молча, а потом Рамона не выдержала.