Дискета мертвого генерала

– Охрана, – без выражения сообщил я, на что Колесник только покачал головой и направился в сторону въездных ворот. Мы миновали будку, из которой на нас, одобрительно расплывшись в почтительной – надо полагать, к персоне местного автомобильного воротилы – гримасе, неотрывно смотрели четыре мужских глаза и два припухших от сна и алкоголя лица. Они даже не удосужились выйти на улицу. Доверие абсолютное.

Колесник несколько оторвался от нас с Самураем и уже остановился возле стоящей рядом с ржавым-прержавым «Запорожцем» белой «восьмерки». Я подошел ближе, сразу отметив наличие полиэтиленовой пленки на сиденьях – первый признак нового автомобиля, – и попросил хозяина открыть дверцу. Он не заставил просить себя дважды, ловко ткнул миниатюрным ключиком в замок, потянул за ручку и сказал:

– Вообще-то я для себя брал. Но раз такое дело, – пожал плечами, – уступлю недорого. Владимир Адольфович много хорошего для меня сделал, я это всегда помню и всегда благодарить буду. Вы – от него, а значит, делая что-либо для вас, я делаю и для него, – Колесник закончил монолог, протянул мне ключи от машины и демонстративно вздохнул, показывая, с каким камнем на душе он отдает сию технику в руки представителей дорогого ему человека.

Я бегло осмотрел салон, остался весьма доволен и попробовал запустить двигатель. Несмотря на слякотную мерзкую погоду, в которую большинство автомобилей или вообще отказываются заводиться или делают это весьма неохотно, мотор «восьмерки» загудел после первого же поворота ключа и продолжал работать как часы, не выказывая ни малейших попыток сбросить обороты и зачахнуть. И здесь со своими пояснениями встрял сам хозяин.

– Движок – один и семь, инжектор. По спецзаказу. Магнитофон – цифровик «Блаупункт». Электроподогрев сидений. Машина – зверь! – сделал он заключение.

Я открыл капот и багажник, бегло осмотрел и захлопнул. Как раз то, что мне нужно. Отдал ключи Колеснику и сказал:

– Я даю тебе свои документы. Через какое время машина будет стоять на транзитных номерах?

– Я же сказал, через час максимум, – он посмотрел на часы. – Со мной поедешь, или вас отвезти куда-нибудь, пока я буду оформлять ее на твое имя?

– Куда-нибудь. Например, в хороший ресторан. Есть такие?

Он только усмехнулся.

– Ладно, давай паспорт. Я сразу отсюда поеду в ГАИ, к начальнику, а он, – Колесник кивнул в сторону своей машины, имея в виду напарника, – отвезет вас в «Асторию». Там только иностранцы да валютчицы обитаются, «шелухи» не бывает. В самый раз. Только с тебя предоплата. Сам понимаешь, Адольфыч – Адольфычем, а дела – делами… Так-то, брат!

Я вынул из кармана пиджака доллары, отсчитал шесть тысяч и отдал Колеснику.

– Надеюсь…

– Заметано! Будьте в «Астории», – он сел в машину и захлопнул за собой дверцу, а я и следом за мной Самурай пошли обратно. Я быстро объяснил «коллеге» местного автомагната ситуацию, он без лишнего трепа сел за руль и поехал по направлению к центральной части Львова.

8

В дневное время ресторан был практически пуст, если не считать трех накрашенных как матрешки девиц за барной стойкой, компании одетых в цивильные костюмы немцев и группы разухабистых поляков, только на моих глазах загонявших беднягу официанта до боли в ногах. Я не знаю польского, но все же понял, что ребята отмечают удачную сделку с местными бизнесменами по продаже им какого-то барахла из Европы. На безграничных просторах бывшей Страны Советов тогда только начиналась великая вакханалия ограбления, с успехом развернутая в последующие годы.

Почти год я не был в ресторанах. А в таком – вообще никогда. Поэтому, ощущая приятно оттягивающую карман валюту, набросился на меню с тройным энтузиазмом первопроходца. Примерно то же самое проделал и рыжий Альберт. Самурай и Михаил – так звали дружка Колесника – оказались более скромными и ограничились порцией шурпы, жаренным на решете беконом и салатом из креветок с майонезом. На третье все мы, кроме Михаила, который был за рулем, заказали предложенный официантом фирменный коктейль «Карпатский сон», который действительно стабильно забурлил в голове, вызывая у морально неустойчивого Альберта фантазии насчет дальнейшего вечернего разврата. Мне же просто стало приятно и легко. А кореец вообще не выказывал никакой реакции. Правильно дали ему кличку, правильно. От себя я бы впереди добавил еще одно слово – «отмороженный». Отмороженный Самурай. Теперь – как с листа… Когда официант в очередной раз подошел к нашему столику и спросил, хотели ли мы еще чего-нибудь, я сразу клюнул подбородком.

– Хотели. Четыре отдельных счета.

Он даже застыл на секунду.

– Простите? Вы сказали… каждый платит за себя?

– Совершенно верно. Каждый – за себя.

Официант грустно опустил голову, пробормотал что-то вроде «конечно, конечно» и побрел к своему рабочему столику у стенки, где плотно уселся за калькулятор. Можно было понять его заметно потухший взгляд. Если бы ему пришлось выписывать счет сразу четверым, то вполне реально «снять гешефт» гораздо посолидней.