Дискуссии в Лондоне 1965 год

Я не говорю, что мы должны быть глупыми, непостоянными, вялыми; но почему мы придаем столь необычайную важность уму, мышлению, интеллекту? Если человек не придает значения интеллекту, он придает значение либо чувственным качествам, либо эмоциям. Но поскольку большинство людей стыдится эмоций и чувственности, они обожествляют интеллект. Почему? Пожалуйста, когда я задаю вопрос, давайте вместе поищем ответ. Книги, теории и вся интеллектуальная область считаются такими важными в нашей жизни. Почему? Если вы умны, вы можете найти лучшую работу. Если вы высоко технически образованы, это дает определенное преимущество, но почему мы придаем значение идеям? Не потому ли, что мы не можем жить без действия? Все взаимоотношения – движение, а движение – это действие. Идеи становятся важными, будучи отделены от действия. Для большинства из нас действие не важно, не важно взаимодействие, гораздо важнее всех прочих факторов – идеи.

Ваши взаимоотношения, составляющие жизнь, основаны на организованной памяти, как идее. Идея доминирует над действием, и как следствие – взаимоотношение, это концепция, а не реальное действие.

Я полагаю, что взаимоотношение должно быть таким или иным, но мы не знаем, что оно в действительности представляет собой. Мы не знаем этого действительно, фактрически; потому для нас идеи становятся столь важными. Интеллект становится наиболее важным с его верованиями, идеями, теориями и тем, что должно быть и чего не должно быть. Действие приобретает характер связанного времени, т. е. действие вовлекает время, потому что идея ОТ времени. Действие не мгновенное, не самопроизвольное, оно никогда не относится к тому, что ЕСТЬ, но к тому, чему следует быть, к идее, и отсюда – конфликт между идеей и действием. Мы делаем жизнь чрезвычайно усложненной. Существует идея, с последующим действием, основанным на наслаждении, обязанности или ответственности. Наслаждение производит иллюзии, неспособные встретить факт, который ЕСТЬ, и как следствие этого – мы боимся.

Дело не в том, согласитесь вы или нет с тем, что говорится. Если человек наблюдает, он увидит, что это так. Интеллект – это не целое, это фрагмент нашей жизни. Однако, этот фрагмент приобретает огромное значение. Поскольку фрагмент приобретает столь огромное значение, наша жизнь, наш образ жизни – фрагментарны, они никогда не бывают целыми, полными.

Вероятно, большинство все это сознает и знает, или чувствует, что существует постоянный конфликт между идеей и действием. Мы сознаем тот факт, что разделение между идеей и действием вовлекает время; и что когда возникает вопрос времени, возникает и беспорядок. Мы все это знаем. Может быть, некоторые знают это непосредственно, наблюдают и видят это как факт. Но, по-видимому, мы не кажемся способными пройти над этим. Мы очень хорошо знаем, что нехорошо быть слишком искусным, уметь изрекать, со всеми мудрствованиями, которые имеют место. Мы очень хорошо знаем, что все это не имеет никакого значения: но мы играем с этим. Мы также сознаем природу наслаждения – как привычек, сексуальных и прочих. К тому же, мы внутренне, глубоко – жадны. Есть глубокое чувство вины и отчаянного одиночества. Мы знаем, что есть страх, и однако, не кажемся способными пройти над всем этим.

Как может человек выйти из этого круга, этого повторяющегося порочного круга? Это главный вопрос, а не исследование и анализ бесполезных слов и определений слов. Есть ли иной подход к этой проблеме? Мне всегда кажется, что мы подходим к жизни с краю, из внешнего к внутреннему, все усложняя, и утяжеляя, и запутывая. Давайте подойдем к ней иначе.

Наслаждение – это не любовь, это продолжение памяти, которая питает и поддерживает его. Если существует то, что мы называем любовью, то оно окружено ревностью, тревогой, одиночеством и страхом потери. Красота для нас также наслаждение. Красота для нас – результат возбуждения: красивый ребенок, красивый закат, облако в небе. Мы называем их красивыми, потому что они действуют возбуждающе. Существует ли красота, безотносительная к наслаждению, которая не результат возбуждения? В нашей жизни нет любви, и мы чаще всего лишь второстепенные люди. Нет ничего подлинного, действительного, а потому мы не знаем, что значит быть творческим. Мы все хотим выразить себя различным образом, как художники, специалисты, и это выражение мы обычно называем творчеством.

Как может в этом проявиться творчество, когда есть страх, наслаждение и вовлечение времени? Несомненно, творчество означает конец, а не продолжение того, что я узнал, каким бы приятным, каким бы важным оно ни было. Ведь только когда есть полное завершение, тогда появляется что-то новое. Мы боимся кончить, мы боимся умереть – умереть для всех наслаждений, воспоминаний, переживаний. Поэтому мы продолжаем, никогда не кончая; поэтому мы никогда не бываем творческими.