Дислексия

Анна Николаевна улыбается, она большая, как барин, громкая и добродушная, как гармошка. На ней спортивный костюм, на шее свисток. Анна Николаевна ведет физкультуру.

Давайте пить чай, говорит она. Смотрите, у нас чайник, чай вот здесь, пакетики, сахар, стаканчики я принесу. Куда вы собрались, у нас еще десять минут.

Анна Николаевна садится на диван широко, с удовольствием.

Ну рассказывайте.

Что рассказывать?

Сорок шесть фактов, почему жить хорошо.

Саня говорит: в смысле?

А хорошо жить еще лучше, продолжает Анна Николаевна и хохочет.

Саня не знает, что и сказать.

Что, думаете, дураки мы здесь, не знаем про ваши мысли? Как бы не так. Мы тоже кое-чего умеем.

Лестница

Саня выходит из учительской. У раздевалки на скамейке сидит уборщица, щелкает семечки в руку. Раздевалка закрывается на ключ в 8:30. Надо успеть. Ребята толкаются, смеются, матерятся, вываливаются в дверь и падают на пол.

Куча-мала-а-а-а! — орет Дэн и прыгает сверху.

Саня стоит у стенда, смотрит расписание. Сегодня среда, семь уроков. Она ненавидит среды, семь уроков и свою усталость.

По средам Саня обычно возвращается домой и ложится. Лежа она представляет, как идет в магазин, покупает макароны, варит макароны, ест макароны. У меня нет сил, говорит Саня, я могу только лежать и готовить мысленно. Она лежит, пока не возвращаюсь домой я. Я готовлю, мы едим, я показываю Сане смешные мемы. А голову ты не забыл? Выйди и зайди нормально. Вот такие. Еще нам нравится «Страдающее Средневековье».

Саня проверяет расписание. Завуч может поменять и не предупредить. Не назло, а просто забыла, завертелась, задач у нее столько, что к вечеру она ходит зеленая, как стены, деревянная, как пол.

На той неделе Саня узнала, что у нее урок, от самих ребят через десять минут после звонка. Дисциплинированный седьмой «А» выглядывал из кабинета, осматривал коридор и, если кто-то шел, прятался. Но прятаться получалось не очень. Рина захлопнула дверь, но не выдержала и снова высунулась. А тут Саня: что вы делаете, какой у вас урок?

Ва-а-аш.

Неужели?

Литература, в расписании так написано. А может, отменим и вы отпустите нас домой?

Пошли смотреть расписание.

А давайте мы вам шоколадку, а вы нас домой?

А давайте просто тихо посидим в телефонах, честно-честно, мы не будем шуметь.

А давайте сожжем расписание и пойдем на стадик.

Александра Сергеевна, а я прочитал вашего «Тараса Бульбу», но ниче не понял. А давайте вы ничего не зададите на дом?

А почему вы все время в брюках? А сколько вам лет?

Саня поднимается на второй этаж, лестница бетонная, перила скользкие. На перемене здесь тесно. Поток поднимающихся и спускающихся сталкивается, происходит авария.

Так уронили Нинель Иосифовну. Она прокатилась по ступенькам до первого этажа. Там села и заплакала. Всех отогнала от себя, всех. Никто не смел к ней подойти со своим сочувствием. На следующий день завуч ушла на долгий больничный, а хотела уволиться, это Зинаида Денисовна рассказывала, директриса ответила: сходите поболейте и возвращайтесь. Бывают падения, но бывают и взлеты.

Как мудро, иронизировали в учительской. Давайте сегодня все упадем.

Саня тоже увольнялась почти каждый день. Мысленно писала заявление, хлопала им по столу Веры Павловны. Не уходите, прошу вас, мы уменьшим вам нагрузку, дадим кабинет. А седьмой «Г»? А седьмой «Г» я возьму сама. А зарплата? А зарплату поднимем. А «Вирус сквернословия»? Да вы что, больше никаких мероприятий. С вас — только уроки, никакого воспитания. Вы же за этим сюда пришли? Говорить о литературе. Всем нужна ваша литература, эти великие русские тексты.

Русское солнце освещает русскую школу, батареи греют нещадно, и если смотреть только на небо — голубое и далекое, — то можно подумать, что лето.

На втором этаже мальчики из седьмого «Г» стоят полукругом, по очереди что-то пинают. Слышатся крики: принесешь, завтра, неси, чтоб принес. Потом: цыган, черножопый, сатана, педик. Громче всех орет Горленко. Ну понятно, отмечает Саня, хотя ничего ей не понятно.

В центре стоит Анжей. Он не сопротивляется. Каждый к нему подходит и бьет под зад ногой. Анжей подпрыгивает и старается улыбаться. Он жалок. Черные волосы растрепаны, черные ресницы блестят от слез.

Увидев Саню, мальчики отступают, расходятся. Саня подходит к Анжею. Дотрагивается до его руки, он резко ее отталкивает.

Анжей, то, что сейчас происходило…

Это игра, Александра Сергеевна, игра такая.

Ко лбу Анжея прилеплен стикер. Саня осторожно снимает стикер, кладет в карман. Анжей на нее не смотрит. Заправляет рубашку и быстро ныряет рукой под батарею, там рюкзак. Поднимается, бежит на третий этаж.

Что ты должен им принести? За что они тебя? — кричит Саня.

Анжей бежит по лестнице, и сверху на него сыплется мел, сыплется смех, ложится на черную голову, на перила, ступеньки. На Санины черные «мартинсы». Смех убегает. Анжей отряхивает голову и тоже убегает. Саня остается одна.

Она не может идти на урок. Буллинг, это называется буллинг; что делают взрослые, если ребенка травят?