Диспетчер атаки

— Цирк цирком, а хуже всего, что, например, вся мировая военная промышленность стоит, по сути, на двух архаичных столпах — на страхе перед чужаками и страхе потерять свою власть среди своих. В результате сотни тысяч людей в этом мире заняты изобретением и производством орудий убийства себе подобных. По большому счету они живут внутри такой вот усадьбы и большую часть времени не понимают, что существуют в лабиринте, сделанном из чужих фобий…

Олаф говорил о французской литературе прошлого века, о том, что ее сделали сифилитики и шизофреники, что на весь девятнадцатый и двадцатый век в этой литературе было только два нормальных человека — Дюма и Сент-Экзюпери. Первый был прагматиком, догадавшимся сделать из нее конвейер, дававший неплохие деньги, а второй занимался настоящим мужским делом и писал в перерывах между полетами. И то и другое было правдой только отчасти, но Эрике нравилась его легкая ирония.

Когда он начинал рассказывать эти истории, Эрика редко прерывала его. Ей нравились эти лекции на культурно-исторические темы.

Они вышли на площадь. Стоянка туристических автобусов была наполнена группами фотографирующихся туристов. Сады Тюильри заканчивались здесь. Здесь же начинались Елисейские поля, тянувшиеся до площади Шарля де Голля, которую венчала Триумфальная арка. Эрика прищурилась. Широкий прямой проспект длился километров на десять, начинаясь в парках с множеством небольших театров и павильонов, далее пересекая самую респектабельную часть Елисейских полей, проходя под аркой и дальше, уходя в сторону от Булонского леса. Где-то там вдалеке, почти растворяясь в дымке, виднелся белый квадрат арки в районе Дефанс, куда благоразумные власти Парижа снесли деловой муравейник. Эрика никогда там не была и каждый раз, будучи в городе, собиралась съездить туда, чтобы посмотреть на офисное здание, выполненное по проекту очередного парижского безумца-авангардиста. Может быть, в этот раз…

— Поехали в «Георг V»?

Ковецкий пришел со стороны кемпинга, из темноты, которая все реже освещалась фарами проезжавших мимо автомобилей. Он забрался в машину и коротко приветствовал Образцова. Салон «ирокеза» стал еще меньше и черные кожаные кресла натужно заскрипели. Он тут же попросил Образцова установить контакт со штаб-квартирой юго-восточного консорциума.

Приборная доска супервана пульсировала сине-зеленой россыпью огоньков-цифр и индикаторов. Свет в кабине был выключен. Суперван стоял на обочине трассы, в полукилометре до магистрального комплекса. Там все переливалось огнями, а здесь еще было видно черное небо с едва мерцающими звездами.

В раме небольшого монитора универсального назначения — основной индикатор систем машины, сетевой терминал и бортовой персональный компьютер — появилось лицо женщины в больших старомодных очках. Судя по величине глаз, у нее была сильная дальнозоркость.

— …Тамила, мне не нужны оптимистические прогнозы. — Я передаю тебе то, что нарыли мои ребята за последние два часа. — Перешли мне это почтой, я сам почитаю… Сейчас мне нужна принципиальная договоренность с Толстым или его людьми. — Мы работаем над этим. — Ну и когда? — Ты до утра можешь потерпеть? И вообще это вы, мальчики, довели ситуацию до пожара… — Слушай, давай без «раньше надо было думать»… — Меньше шифроваться надо было. Вы ведь знали, что этот засранец прессует нас четыре недели подряд! А я узнаю о том, что три года назад его подготовкой занимались центральноевропейские гейткиперы. Вы его прокачивали, и я узнаю это не от тебя, а от своих подчиненных! А теперь вам нужна «принципиальная договоренность с Толстым». — Тамила, Тамила, ну ладно, облажались мы, бывает. Так когда? — Пока не знаю. Предварительно он согласился на наши условия. — Это хорошо. — Пока ничего хорошего. Он враз может все переиграть. Пока он не даст окончательной отмашки, сидите тихо. — Хорошо, будем сидеть тихо. — Это все, что ты хочешь мне сказать? — Радость ты моя, спасибо, красавица. — Витя, от меня комплименты уже лет десять отскакивают. Ты мне о другом скажи. — О чем, родная? — Почему все-таки дело довели до пожара? — Какая ты все-таки зануда, как тебя муж терпит… — Давай выкладывай. Если вы молчали столько времени, значит, никто не был против того, чтобы мы нейтрализовали его сразу. Парень мог закончить с черепно-мозговой травмой средней тяжести еще две недели назад. — Ну да, конечно… — И если ты выбрался из своего углового офиса на Магистраль, то… — То… — То произошло что-то из ряда вон выходящее. — Люблю умных женщин… — Да, да, спасибо за комплимент. Зачем вам этот хакер? — Он сделал кластер, который очень понравился всем нам и который мы хотели бы иметь в своем активе. — А зачем вам сам Тенсинг? — Он активатор пространства. Без него шкатулка работать не будет, не будет нелинейной динамики. Ты удовлетворена? — Ладно, иди спать… — И тебе того же…

Ковецкий перевел монитор в режим приборной доски и откинулся в кресле. Образцов открыл глаза. Ковецкий порылся в сумке, что-то переложил в один из карманов безрукавки. Хайкорд отключил терминал связи и потянулся в кресле.