Диспут

- Интеграл, - говорил он по-английски, - есть функция пространства, а лямбда есть его потенция!

- Оооо! - стонали студенты - и все под запись, все под запись - новое слово в науке!

Как услышал англичанин эти речи - так весь и затрясся, чуть ума не лишился:

- Кто этот великий ученый?!

- Мистер Иванов, плиз, - поддержали гостя под локотки, - ваш соперник в предстоящем диспуте!

Смерил кембриджский профессор глазами Иванова - словно огнем опалил; скосился Иванов на англичанина - как молния с небес грянула! И начался у них диспут на английском языке, да все по-ученому, все по-научному, так что все на второй минуте уже и понимать их перестали. И три дня, три ночи дискутировали они без сна и роздыха; сотрудники на сменках еле успевали подносить им сигареты, кофе с бутербродами и бумагу с карандашами для уравнений. Притомился лауреат из Кембриджа, задумываться стал, а Иванов только сильней в раж входит, такую околесицу несет, что всех жуть пробирает! Hа четвертое утро не выдержал англичанин, зашатался и в обморок упал, а как отлили его - заявил во всеуслышание:

- Господа, я признаю свое поражение! Мистер Иванов совершенно меня переспорил - поэтому вам остается обещанный грант, а Иванова я беру с собой в Кембридж, где его уже ждет кафедра!

Как узнал об этом Исаак Абрамыч Ферштейн, то вопреки вере предков истово перекрестился и сказал:

- Все! Конец английской науке! Свой патриотический долг мы выполнили - теперь можем звать и мэтра из Гарварда!

- А кого против американца выставим? - воодушевились молодые ученые, а директор, он же председатель, тут же без сомнений сказал:

- Забалдуева! он в язычество ударился, поселился в болоте, молится там Перуну, а на пне праславянские руны вырезывает!

- Зовите! - решительно распорядился Ферштейн. - Забалдуева я знаю - светлая голова и крыша набекрень, как раз то, чтоб и Америку с ума свести. Hе мытьем, так катаньем - Россия будет великой!