Диссидент

— В том селе где он жил, тут неподалеку, мужики вели свое сопротивление. По только им известным правилам. И Антон перешел им дорогу, знатно перешел. Точно тебе не скажу, но вроде он девку какую спас от них, ну и… они решили развлечься иначе. Схватили Шифера и заперли. Мы точно не знаем, что с ним там делали, но… нашел его Никифор. Он взял задание от одной женщины, спасти из сопротивления её дочь. Мужики те явно всех подряд затаскивали к себе, потому что не было им ничего за это.

— И что он увидел?

— Не думаю, что имею право это рассказывать, — покачал головой Лука. — Но Антон ещё почти год не разговаривал. Сидел в своей комнате и носа не показывал. Не говорил ни с кем, все время прятался в темноте. Система его просто слетела от всех тех пыток, что ему пришлось пережить.

— И как вам удалось его привести в чувство? Он просто начал доверять Никифору?

— Ну, это тоже, но… как бы это не звучало странно… появилась Зойка, — Горе усмехнулся. Теперь на его лице читалась странная смесь уважения к моей сестре и непонимания, как она все это делает. — И, ты знаешь, пара дней прошло, как мы однажды застали Шифера на кухне. Он сидел за столом, а Зоя не умолкая ни на секунду, рассказывала ему про свой новый мобильник. Конечно, понадобилось ещё много времени прежде, чем он смог выходить на улицу и выполнять задания. В основном он занимается только мутантами, чтобы поменьше контактировать с людьми. Так что… все мы полны этой ржавчины.

Глава 15

Нам скоро уже нужно было выходить, но что-то мне казалось странным в прошедшем разговоре. Я много думал, отчего уже голова болела. Просто не ладилось у меня то, что до этого рассказал Лука о своей жизни. Казалось, он что-то скрыл о себе, что-то важное. Конечно, это было абсолютно совершенно не мое собачье дело, но… я никак не мог отделаться от мысли, что Лука все ещё мне не доверяет. Хотя я ведь тоже не рассказывал никому из них, что я никакой не Игнат. Но в моем случае — это равно тому, чтобы самому надеть смирительную рубашку. Да и с Зоей я просто не мог так поступить. Открыть ей правду, значит снова отобрать у неё брата.

— Слушай, так а… почему тебя зовут Горем? — снова прервал молчание я. — Из-за твоего дяди?

Лука смотрел на меня так, словно собирался плюнуть мне в лицо, но сдерживался. Потом, выдохнув, он полез в карман, доставая мобильный. Там на заставке стояло фото молодой семьи. Улыбающаяся темноволосая женщина, слегка смущенный фотографией мужчина и двое детей, ещё совсем маленьких на вид. Я даже запутался, кто из ребят наш Горе.

— Это моя семья, — сказал Лука, пряча обратно мобильный. — То, что я тебе расскажу, совсем не секрет, это знают все. Просто… не делай из этого драму, ладно?

Я кивнул, не совсем понимая, о чем идет речь.

— Я рассказывал, что с семи лет жил в лесу. Учился стрелять и прочим штукам, — рассказывал Горе, глядя на пролетающие мимо пейзажи. Пейзажи бесконечного потока земляного коридора. — Но он не был моим дядей, он был другом моего отца. Историю эту знаю от него, сам уже плохо помню. Память старается стереть все плохое, приносящее мне боль, а систему мне пришлось ставить другую, так что записей практически нет. Короче… мы поехали отдыхать большой компанией. Дома остался только мой старший брат, потому что его пришлось положить в больницу. Мама сильно не хотела ехать, но друзья уговорили.

— И куда вы поехали? — в паузе спросил я, помогая Луке продолжить говорить. — На море?

— Нет, мы поехали в поход, по летней Сибири, — парень приободрился, перевев на меня угольки глаз. — И все было хорошо, пока в последние дни отдыха, мы с тем, кого я зову дядей, не ушли на рыбалку. Вернувшись… мы нашли тела всех, кто поехал. Они лежали в самых разных местах, а весь лес, трава и дома был увешал частями тел, залиты кровью и… Короче, никто из оставшихся в лагере не выжил.

— Это сделали мутанты? — удивился я, понимая, что на всем этом фоне можно было и с ума сойти вместе с Шифером.

— Я не знаю, — отрезал Лука, отворачиваясь и обнимая себя руками за плечи. — Не знаю… Дядя решил, что раз мутанты не водятся в том лесу, это сделали люди. Здоровые люди. Он отказался уезжать, как бы сильно я не просил. Он сам построил хижину в лесу и следующие года просто выслеживал тех, кто убил всех, кто был ему дорог. Думаю, в момент, когда мы вошли в лагерь, он обезумел. Но это не помешало оправиться мне. Шло время, ужасные картинки стирались, а я привыкал к новой жизни. Да, мы были одиноки, меня не учили школьной программе, я не читал книг. Но я научился стрелять и это стало тем, что я одновременно люблю и ненавижу.

— И… выходит, случившееся повторилось?