Диссиденты 1956–1990 гг.

Иного мнения придерживались царские сатрапы. Так, в начале XX века в Ялте свирепствовал градоначальник Думбадзе. Он начал высылать по этапу дам, которые плескались в море без купальников. Да и женщина, облаченная в купальник, который в те времена больше напоминал укороченное платье, выйдя из воды, должна была быстрым шагом направляться в купальню (переодевалку). А если она, скажем, решила съесть мороженое или загляделась на пароход на Ялтинском рейде, то и ей на следующий день светила дальняя дорога.

Вообще-то говоря, в начале века один купальник в России приходился на несколько тысяч женщин. Чтобы не прослыть женоненавистником, Думбадзе ссылал и мужчин, которые хоть и были одеты, но преступно наблюдали за обнаженными купальщицами. Нет, я вовсе не шучу, а лишь популярно пересказываю текст циркуляра «О соблюдении благочиния в купальных местах».

Пришедшие к власти в 1917 году большевики поначалу нормально относились и к сексу, и к нудизму. Так, в 1912 году, находясь в Австро-Венгрии, Ленин побывал на нудистском пляже, который произвел на него весьма благоприятное впечатление. Он высказался в пользу «здорового образа жизни», который проповедовали нудисты. Разделяла эти идеи и супруга Ленина – Надежда Константиновна Крупская. К числу сторонников нудизма принадлежали и другие видные большевики, например Анатолий Луначарский, Николай Бухарин, Александр Богданов.

В 1918 году Ленин заметил Бонч-Бруевичу: «Вот за границей это уже превзойдено. Там нигде нет такого простора и, например, в Германии, на озерах такая колоссальная потребность в купании у рабочих, у гуляющей по праздникам публики, а в жаркое лето ежедневно, что там все купаются открыто, прямо с берега, друг около друга и мужчины, и женщины. Разве нельзя раздеться аккуратно и пойти купаться без хулиганства, а уважая друг друга?… Помилуйте, за границей же купаются вместе сотни и тысячи людей, не только в костюмах, но и без костюмов, и никогда не приходилось что-то слышать о каких-либо скандалах на этой почве. С этим надо решительно бороться… Нам предстоит большая работа за новые формы жизни, упрощенные и свободные; без поповской елейности и ханжества скрытых развратников».

Так что купальщикам в Коктебеле нечего было опасаться новой власти. Зато большевики повсеместно национализировали буржуйские особняки. В связи с этим находчивый Волошин с одобрения Наркомпроса объявил свой дом в Коктебеле бесплатным домом творчества. Туда потянулись сотни поэтов, писателей, художников, а также всяческая околобогемная публика, среди которой было много дам полусвета.

После смерти Волошина в 1932 году его вдове было выделено небольшое помещение в главном доме, а остальные строения занял Дом творчества Литфонда, позже переименованный в «Дом творчества радянских писмеников». Ну а литфондовцы продолжали купаться голышом под самыми окнами волошинского дома.

Я видел целую серию фотографий богемных дам, купавшихся и загоравших обнаженными в конце 1940-х или в 1950-х годах на пляже, который в 1960-х годах отошел к новому пансионату «Голубой залив».

Первый раз я приехал в Коктебель в июле 1968 года. Дальше я стал ездить ежегодно по два раза: в конце апреля – мае (за что получал выговор в деканате), и, разумеется, в летние каникулы. Кстати, это было совсем недорого для студента. Скажем, студент и студентка, получавшие в МИФИ стипендию по 45 рублей, могли на нее съездить в Коктебель и обратно (плацкарт Москва – Симферополь – 15 руб.) и снять комнату на две койки по 15 рублей (койка – 1 руб. в день). Попробуйте объяснить нынешнему студенту, что в 1970-х годах бутылка белого крепленого вина (18°) в Крыму стоила 77 копеек, а разливного ординарного сухого вина – 90 копеек за литр. То есть студент на стипендию в 45 рублей мог купить 50 литров (!) сухого вина или 29,2 литра крепленого!

Никаких диссидентских выходок окололитературной богемы в Коктебеле я в 1968-м и последующих годах не видел. Зато их сейчас в красках описывают «очевидцы». Я же видел иные эпизоды. Вот один старец описал в стихах груди своей любовницы и громко читал в Литфонде, а другой сочинил пародию на него, где «груди» рифмовались с «муди»… Ну а мне показали опубликованные официальные стихи «любителя грудей». Там он предлагал мадонну свести с иконы под локоток и показать, как трудятся замечательные советские женщины.

К «радянским писменникам» мы, студенты, относились без всякого пиетета. Уж слишком резок был контраст между их официальным творчеством и выступлениями перед телекамерами с тем, как они пьянствовали с голыми девицами и поносили советскую власть на коктебельских пляжах. Помню, я опоздал и заставил 15 минут ждать подругу у входа в Литфонд. Подхожу, она смеется. К ней клеился важный павлин-«писменник» и предлагал сходить к нему в номер в Литфонд отведать коллекционного вина. Она отнекивалась, а он: «Вы же не девочка». «Верно, я сплю с мужиками через одного, но именно ты „через“».