Диссонанс

Я попыталась разглядеть девочку сквозь заслонявшую ее от меня толпу. Мне ведь даже не довелось узнать ее имя. Я действовала так, будто лично она представляла некую ценность с точки зрения бескрайней Мультивселенной, но при этом не удосужилась спросить, как ее зовут.

Я шагнула в ту сторону, где произошла страшная сцена, невольной свидетельницей которой я стала. Однако Адди загородила мне дорогу.

– Ты не можешь ничего сделать. Не забывай, он был терминальным отражением.

Я увидела, как врачи «Скорой помощи» направились обратно к машине. Они явно не торопились. Он был всего лишь эхом, но все-таки и человеком тоже. Когда же Адди успела стать холодной и черствой – настолько, что даже зрелище чьей-то смерти не привело ее в ужас? А если наша исключительность, которой мы так гордились, была всего лишь способностью при любых обстоятельствах оставаться равнодушным?

Сестра тяжело вздохнула:

– Давай поговорим об этом дома.

– Я устала от разговоров! – бросила я и пошла прочь.

Я брела наугад, не глядя ни под ноги, ни по сторонам. Когда наконец способность видеть окружающее вернулась ко мне, оказалось, что я стою на тихой улочке. На противоположной стороне располагалось небольшое кладбище, внешне такое же, как то, что существовало в Главном Мире. На кладбищах всегда было спокойно даже по меркам Путешественников. Мертвые не принимают решений, им не из чего выбирать. Порталы возникали от их живых, убитых горем близких.

Покой – вот что мне было сейчас нужно.

Калитка кладбища была не заперта. Я распахнула ее, и ржавые петли громко заскрипели. Я медленно зашагала по дорожке, разглядывая благостные лица мраморных ангелов, охраняющих надгробия. Почти все надписи на могильных камнях выцвели или стерлись, и прочитать их было нелегко. Опустившись на колени, я потрогала одну из надгробных плит. Судя по датам рождения и смерти, которые мне все же удалось разглядеть, под ней покоился ребенок. Интересно, есть ли такое же захоронение в Главном Мире?

Раньше я считала, что способность Путешествовать дает свободу. Однако теперь мне казалось, что она запирает человека в клетке. Красивой, удобной, очень большой – настолько, что ее границы порой невозможно разглядеть. Но все же это клетка.

Встав, я отряхнула колени от влажной земли и вдруг заметила, что неподалеку от меня на невысокой каменной ограде, тянувшейся вдоль периметра кладбища, кто-то сидит. Это был Саймон. Он появлялся почти во всех отраженных мирах, которые мне довелось посетить в последнее время, и всякий раз при его появлении я вздрагивала. Адди утверждала, будто я сама искала его, но она ошибалась. По крайней мере, сознательно я не искала встреч с ним. Всякий раз для его присутствия находилось логическое объяснение. И все же мы с ним сталкивались постоянно, и я невольно стала задумываться о том, нет ли в его частоте чего-то такого, что притягивает меня к нему. Глупая мысль, но она тешила мое самолюбие, и мне очень хотелось, чтобы так оно и было.

Саймон был весь в черном – черные джинсы, черный плащ, черная футболка. При этом кожа на его шее была бледной, а волосы, выбиваясь из-под черной вязаной шапочки, частично закрывали лоб. В руке он держал большой зеленый этюдник.

– Эй, привет! – окликнул он меня.

– Привет, – ответила я, борясь с волнением. – Не предполагала, что встречу здесь кого-нибудь.

Я не ожидала, что Саймон меня увидит – ведь я не прикасалась ни к кому из тех, что жил в этом параллельном мире. Впрочем, наверное, там, в магазине, или где-нибудь неподалеку от него, мимолетный контакт все же произошел – я вполне могла его не заметить.

Саймон пожал плечами:

– Здесь действительно почти никого не бывает.

Он казался более худым и поджарым, чем его копии из других миров. У него были впалые щеки, а рот с плотно сжатыми губами представлял собой прямую линию. Темно-синие глаза ничего не выражали. Я видела столько разных Саймонов, что легко замечала даже мелкие различия, и всякий раз пыталась угадать, кто он и что он за человек в своей очередной ипостаси. Между тем я во всех параллельных мирах выглядела одинаково, как и в Главном Мире. Разумеется, меня занимал вопрос: какой он видит меня – всегда одинаковой или разной?

– У тебя грустный вид, – сказал Саймон.

Я дотронулась до своей щеки и с удивлением обнаружила, что она мокрая от слез.

– Я в порядке.

Он молча кивнул.

– Послушай… не знаю, чем ты был занят до моего появления, но мне бы не хотелось отвлекать тебя.

Приподняв одно плечо, Саймон перевел взгляд на этюдник. Карандаш снова запорхал над бумагой.

– Это ведь не частная собственность. Так что ты можешь остаться.

За его спиной выстроились в шеренгу, переплетя голые ветви, деревья с могучими стволами.

Сунув руку в карман, я нащупала листок бумаги, который прихватила с собой – Адди присматривала за мной так тщательно, что у меня не было времени, чтобы свернуть из него звездочку.