Диссоциации

На лето в деревню съезжалась вся родня со своими детьми, увидеться, пообщаться. Все жили в разных городах, и встречались только летом. Приезжали в отпуск, привозили с собой детей. Вот и Захар проводил лето в компании своего двоюродного брата-одногодки из Краснодара.

Добираться из Москвы было не далеко, всего ночь на поезде Москва-Пенза, а там было два варианта: три часа на раздолбанной электричке или час на небольшом самолётике до станции Елюзань. Маленькому Захару, конечно, нравился вариант с воздушным перелётом - более быстрым, больше походившим на настоящее приключение. Позднее нечто похожее он наблюдал на Мальдивах, где сообщения между островами осуществляются на подобных винтовых самолётиках.

Надо пояснить, что в то время была ещё жива, так называемая, «малая авиация». На небольшие расстояния можно было летать (особенно в глубинке) на самолётиках типа АН-2, которые широко использовались в сельском хозяйстве и для перевозки грузов и пассажиров между областными центрами и районами. В памяти у Захара остался один забавный фрагмент, связанный с одной из таких поездок.

Рейсовый АН-2 вылетал раз в день с крохотного аэродрома недалеко от Пензы. Небольшое зданием довоенной постройки для ожидания и лётное поле с пасущимися на нём козами аэродромом то назвать можно было с большой натяжкой. Неплохая взлётная полоса досталось по всей видимости в наследство от войны - недалеко был закрытый военный городок Кузнецк-12, где располагается резервная ставка главнокомандующего. В зале для ожидания со стойким прокуренным воздухом стоял ряд фанерных сидений, в углу блестел титан с водой, на стенах висели пожелтевшие плакаты и какие-то инструкции. Начальником аэродрома был пожилой, полноватый мужчина с лицом состоявшим из носа, ушей и печали. В нём углядывались черты кадрового армейского неудачника. Он ходил с серьёзным видом, как будто пассажиры находились как минимум в международном аэропорту. Периодически он отдавал указания, все пассажиры с улыбкой переглядывались, но подчинялись. Сначала его смешное лицо можно было наблюдать в окошке единственной кассы, После того как продав все билеты, окошко захлопывалось. И он уже в качестве контролёра появлялся на "крутилке", (такие стоят на заводских проходных), покрашенной голубой выцветшей краской, перед выходом на взлётное поле. Он неспешно и очень внимательно проверял билеты, как будто кто-то другой минутой назад продавал их. После этого все подходили к старенькому самолёту, а этот тип закрыв за собой очередной рубеж и важно водрузив на свою вспотевшую лысину вылинявшую лётную фуражка с вышитыми золотой канителью крылышками садился на место второго пилота. Захара до сих пор волновало два вопроса: какая профессия для этого дядьки была все-таки основной и на кого оставался опустевший аэродром? Узнать это было не суждено - уже в следующий год перевозки малой авиацией в этом регионе свернули, а аэродром закрыли.

В конечном пункте их всегда встречал на своём стареньком мотоцикле с коляской дядя Алик в неизменной военной рубашке с нагрудными карманами и берете. Он был старшим братом захаровской матери. Это был весёлый и добрый выпивоха, с острой, ясной улыбкой, всегда был тщательно выбрит и «благоухал» Тройным одеколоном.

Алик был любимым дядькой для мальчишек. Ещё бы! Он работал на настоящем лесовозе! Это была модификация военного вездехода ГАЗ 66, известного всем служившим в Советской Армии как "шишига".

«Шишига» представляла собой некий симбиоз мощного грузовика и вездехода. А для маленького Захара так вообще - это была настоящая военная техника, почти как танк. В интерьере кабины преобладали металлические поверхности покрашенные темно-зелёной армейской краской. Огромное количество черных табличек со схемами переключения передач, непонятных цифр и схем. Всё это богатство  поблёскивало алюминиевыми заклёпками. Руки так и тянулись к множеству рычагов и рычажков с эбонитовыми кругляшами на концах. Изобилие различных ползунков, крутилок в кабине буквально завораживало мальчишек. А ещё запах! Смесь бензина, железа, смазки, одним словом запах настоящей  суровой, мужской жизни! В этой кабине так и хотелось сидеть и сидеть. И это дядя Алик разрешал Захару с братом. У самого дядьки было только две дочери, поэтому к своим племянникам он относился с особой теплотой, позволяя им многое.

Надо сказать в деревне гораздо раньше подпускали детей к взрослой жизни. Это в городе было все под контролем родителей. А в деревне - хочешь бери мотыгу и грабли и иди работай наравне со взрослыми. Но для ребят удовольствие приносило буквально все, включая достаточно тяжёлые сезонные деревенские работы - прополка картошки, бесконечная борьба с уже тогда появившимся колорадским жуком, походы за ягодами и конечно сенокос. Как было здорово наравне со старшими скирдовать сено, а потом ехать на копне в кузове грузовика! Понятно что мальчишки были на подхвате, на них всерьёз никто и не рассчитывал, но их радовала возможность прикоснуться к простой и незамысловатой деревенской жизни.