Дистанция

Сиенна лежит на коврике, листая на своем телефоне. Она в медленном ритме толкает боксерскую грушу над головой, позволяя ей раскачиваться взад-вперед над ней, как маятнику. Она всегда кажется такой на взводе. Приятно видеть ее расслабленной на этот раз. Я остаюсь спрятанным в тени за рингом, наблюдая за ней. Она излучает красоту, ее кожа слегка покрыта потом после сегодняшней тренировки. Я направляюсь к ней, наши взгляды встречаются, но она не делает попытки пошевелиться. Боксерский мешок все еще болтается у нее над головой.

— На колени, — приказываю я, уже возбуждаясь от одного ее вида; освобождение на грани весь день. Если я продержусь больше пяти минут, это будет чудо. Теперь она без колебаний убирает боксерскую грушу от своего лица и встает на колени. Она проводит языком по губе, боксерская груша раскачивается в воздухе позади нее.

Черт, уложись в эти три минуты.

Ее блестящие губы выглядят готовыми к траху, все еще накрашенные бордовым блеском, который я хочу нанести на свой член. Я срываю с себя шорты и хватаю свой пульсирующий член, потирая его вверх-вниз.

— Сними свитер, детка. Я хочу, чтобы все было видно, пока я трахаю твой рот.

Она быстро стягивает свитер через голову и сбрасывает свой спортивный бюстгальтер, отчего ее упругие сиськи подпрыгивают, а розовые соски уже торчат. Я остаюсь на месте, мои руки теперь на бедрах, а с моего возбужденного члена капает предъякулят.

— На четвереньках ползи ко мне.

— Правда? — она закатывает глаза. Она на самом деле закатывает свои гребаные глаза, глядя на меня.

Пригвоздив ее к месту своим взглядом, я даю ей ответ. Я смертельно серьезен. Словно понимая, что мы делаем, все еще стоя на коленях, она опирается на левое бедро и стягивает леггинсы с задницы, при этом раздвигая ноги, открывая мне полный вид на ее идеальную киску, блестящую от возбуждения. Перекидывая ноги назад, теперь полностью обнаженная, она медленно подползает ко мне, облизывая губы. Моя развратная богиня. Подойдя ко мне, она снова встает на колени, не сводя глаз с моего члена.

— Хорошая девочка, — хрипло произношу я, поглаживая ее по лицу, ее язык облизывает мой большой палец, когда он обводит ее нижнюю губу.

— Соси его.

Ее глаза мерцают от желания. Мы не обмениваемся ни словом, когда она открывает рот и обхватывает им член, посасывая и перекатывая языком. Господи Иисусе, это похоже на рай.

Она продолжает входить все глубже и глубже, вплоть до основания, ее глаза слезятся, но она продолжает, ее изящные пальчики обхватывают и поглаживают мои яйца, когда она набирает темп. Каждый нерв в моем теле напряжен, вены на шее почти лопаются от напряжения.

— Черт возьми, Сиенна, ты великолепна, — рычу я, едва сдерживая стон.

Я не хочу кончать ей в рот. Если я и сделаю это, то только в ее идеально тугую маленькую киску. Я оборачиваю ее конский хвост вокруг своей руки и стаскиваю с себя.

— Келлер, ты нужен мне внутри. — она отчаянно умоляет.

Я не теряю времени, наблюдая за покачиванием боксерской груши позади нас, прикованный к потолку. Это наводит меня на мысль, на предел моих фантазий.

— Повернись, обхвати грушу руками и верни свою задницу ко мне, — требую я.

Она немедленно делает, как я говорю, ее идеальная попка теперь дразнит меня. Сокращая дистанцию, я провожу членом вверх и вниз по ее щели, покрывая ее соками, прежде чем скользнуть к ее входу. Она ахает, когда я это делаю. Она такая тугая, такая совершенная. Я, блядь, кончаю. Она кричит, когда я толкаюсь в нее изо всех сил, хватая ее за идеальные ягодицы.

— Подержи это для меня, принцесса.

Вот что она получает за то, что ушла раньше, и за то, что руки Грейсона были на ней, и за все дни моей гребаной жизни, когда я не мог ее трахнуть. Я не знаю, как долго я теряюсь в ощущениях ее тела, моего члена, растягивающего ее чрезвычайно тугую киску. Это высасывает мои соки каплю за каплей.

— Келлер, пожалуйста.

Я едва слышу ее из-за громких хлопков наших бедер, нашего тяжелого дыхания и моих стонов.

— Келлер! Келлер!

Я крепче сжимаю обе ее ягодицы. К тому времени, как я прихожу в себя и открываю глаза, ее переполняют слезы, и она морщится. Она даже не дышит.

— Кончай ради меня, детка, — рычу я.

Сжатие и высвобождение моего члена почти неистово. Я не останавливаюсь. Все ее тело дрожит. Я не могу остановиться.

Боже, в таком виде она выглядит великолепно. Я должен держать ее тело вертикально.

— Келлер. Боже, пожалуйста, сэр! — шепчет она, в ней почти не осталось сил.

В ту минуту, когда она произносит "сэр", я изливаюсь в нее, и все мое тело покрывается иголками. Я ничего не могу поделать, но чувствую, как ее дыхание начинает успокаиваться напротив меня. Наши тела скользят друг по другу, покрытые потом.

Клянусь, эта женщина сведет меня в могилу.

— Господи Келлер, если боксерам нравится трахаться именно так, я хочу их пятерых. — дразнит она, все еще тяжело дыша.

— Даже не думай об этом, черт возьми. Я не делюсь. Тобой, никогда. Понятно?

Она отстраняется от меня, в ее глазах появляется огонек на раскрасневшемся лице.

— Да, сэр.