Дистанция спасения

Они подходят, и Карла гладит тебя по лбу.

У нее очень нежные духи.

Нина смотрит, но подойти еще ближе не решается, наверное, начинает понимать: тебе плохо. Карла говорит, что пойдет за машиной, и смеется, чтобы хоть немного разрядить обстановку, потом начинает рассуждать словно сама с собой, что дело, наверное, приняло такой оборот только для того, чтобы она наконец-то набралась храбрости и села за руль, а кроме того – чтобы ты наконец-то согласилась зайти к ней в дом, где Карла тебя чем-нибудь угостит. Например, холодным лимонадом с имбирем, который любые болезни вылечит – все как рукой снимает.

Ничего он не вылечит.

Да, ничего он не вылечит. Но сейчас ты чувствуешь себя чуть лучше, дурнота то накатывает, то отступает, но так всегда и бывает в самом начале. Карла говорит Нине, что той придется оставаться за главную, пока Карла подгонит машину. Только вот подъедет она, по ее словам, с другой стороны, по грунтовой дороге.

Нина подходит, садится рядом и обнимает меня.

А Карла долго не возвращается.

Но сейчас Нина так близко, что все остальное мне безразлично, главное, что все это время мы проводим вместе. Она прилегла у меня под боком, сжимает кулачки и подносит их к глазам на манер бинокля.

– Нам очень нравятся кроны деревьев, – говорит Нина.

А сейчас ты думаешь про ночь.

Да, про ту первую ночь, которую мы провели в снятом нами доме, потому что, обнимая Нину, я сразу вспоминаю свои тогдашние страхи. И теперь пытаюсь угадать, не следовало ли отнестись к ним как к своего рода предупреждению. Я иду, а прямо передо мной по полу, а потом и по земле движется круг света от фонарика. Если я буду светить повыше, чтобы видеть то, что находится впереди, я перестану видеть, куда ступаю. Шум деревьев, шум от машин, которые непрерывно проносятся по дороге, одинокий собачий лай – все это говорит о том, что мы окружены огромными полями и любые расстояния тут измеряются километрами. И тем не менее, почти ослепнув от светового круга, я иду вперед с таким ощущением, будто углубляюсь в пещеру. Даже слегка горблюсь и двигаюсь совсем мелкими шажками.

А Нина?

Все это напрямую касается Нины.

Где находится Нина, пока ты совершаешь свой первый обход дома и сада?

Спит у себя в комнате, очень крепко спит, но сама я заснуть в ту, самую первую, ночь не могу. Мне надо обязательно проверить, что происходит не только в доме, но и вокруг него. Есть ли тут собаки – и можно ли им доверять, есть ли канавы и рытвины – и насколько они глубоки, есть ли ядовитые насекомые, есть ли змеи… Я должна упредить любое событие и все предусмотреть… Но снаружи слишком темно, и мне никак не удается привыкнуть к мраку. Кажется, раньше я совсем иначе представляла себе ночь.

Почему все матери ведут себя так же, как ты?

А как они ведут себя?

Хотят непременно опередить события, хотят вычислить дистанцию спасения.

Потому что рано или поздно непременно случится что-нибудь ужасное. Моя бабушка учила этому мою мать, да, все ее детство учила, а моя мать учила этому меня, все мое детство, а я должна передать это Нине.

Но вы с Ниной упускаете самое важное.

А что, по-твоему, важно, Давид?

Нина садится и наставляет свой бинокль в сторону горизонта. Тем временем твоя машина появляется из-за конюшни.

На краткий миг в моем воображении возникает такая картина: это приехал мой муж, сейчас он выйдет и обнимет нас с Ниной по очереди, потом я смогу спокойно спать всю дорогу, пока не окажусь в городе, в своей постели.

Но это приехала Карла, она идет к вам.

Карла идет босиком, на ней золотистый купальник, она огибает бассейн и с опаской ступает на траву, словно для нее это непривычно или она не слишком уверенно помнит, что чувствует человек, касаясь травы босыми ногами. Шлепанцы она забыла на лесенке бассейна.