Дитё. Страж

На этой ноте в нашей лощине появились офицеры связи командующего обороной крепости. При их появлении очередной караван из телег отправлялся к артиллеристам. Те уже меняли позиции, сближаясь с противником ещё на километр, чтобы тылы доставать. Это противника изрядно обеспокоило, и в тылах началось движение. В это время меня отвлекли, и я направился встречать гостей, сообщив о них полковнику. Кстати, он движение в тылу противника тоже видел и намечал вкусные цели для обстрела артиллерией. Мне кажется, полковник упивался всем этим, сама суть его была в войне, в таких играх, кто кого. Понятно, что тут техническое совершенство на нашей стороне, так и противник собирался побить русских воинов, используя схожую тактику – более совершенное вооружение.

Среди гостей было два полковника и несколько ротмистров. Ещё кто-то, но кто, я не понял – штабные. Однако пообщался я с ними нормально, офицеры видели результаты обстрелов и были настроены в нашу сторону доброжелательно, а узнав, что мы их потомки из будущего – эта версия, на мой взгляд, самая интересная, – так вообще преисполнились энтузиазма. Прибыли они верхом, и когда предложили проследовать в обороняющуюся крепость на встречу с адмиралом – кольцо противник не полностью замкнул, – я посмотрел на лошадей, подумал и ответил твёрдым «нет». Мы с мамой поедем на своём транспорте. Особо не обращая внимания на удивление офицеров, достал «Хамви», убрал палатку со всеми книгами, и пока мама общалась со сразу же распушившими хвост офицерами, я заправил машину, а то полбака было, подкинул ящиков со снарядами на склады, и мы покатили в сторону Севастополя. Трое офицеров ехали с нами, их лошадей вели следом, а по сторонам нас охраняли казаки, поэтому и ехали не так и быстро.

В городе царила эйфория – первый день, когда город практически не обстреливался, наоборот, противник понёс такие потери, что начал откатываться. В это я охотно верил, так как все три орудия продолжили обстрел, их было хорошо слышно, мощность этих снарядов при разрывах была куда выше, чем у противника. Я даже стал беспокоиться, как бы те эвакуацию не объявили и не угнали корабли, я их ночью прибрать решил, но полковник успокоил, особо он не давил, по штабам больше не бил, только по живой силе.

Нахимов мне понравился, несмотря на неожиданность встречи – ему только что сообщили, что мы гости из будущего, – он быстро избавился от растерянности, познакомился с нами. Почти сразу его вниманием завладела мама, адмирал был в курсе, что мы ненадолго, и мама на всё это время будет у него советником, историком будущего, опишет, как у нас разворачивалась история. Для подтверждения я дал ей сумку с отобранными ею же книгами, где описывались самые ужасные последствия этого поражения. Без цензуры, можно сказать. Это должно пронять местных. Сам я представился лекарем, что буду помогать раненым, и направился по госпиталям. Амулетов среднего исцеления у меня было два десятка, у всех накопители заполнены до предела. Но у меня ещё хватало в запасе полных накопителей, так что если не всех, то большую часть я поставлю на ноги. Я сообщил адмиралу, что у меня есть, о чём с ним поговорить, но попросил перенести это на четыре часа дня, когда с особо тяжёлыми разберусь и лёгких для укрепления обороны и наступления на ноги подниму.

Почти три часа, не разгибаясь, со свитой из врачей – тут и знаменитый Пирогов был – я ходил по госпиталю. Раненые средней тяжести и лёгкие – да их в принципе мало было, в основном на редутах держали оборону – вставали после использования амулетов. Работал я обеими руками, вставал между ранеными, один амулет направлял на одного, второй на другого. Сначала диагностика, потом лечение. На каждую пару от двух до пяти минут, так что за три часа я поднял порядка двух сотен. В основном из матросов и морских офицеров, отличившихся в сражениях на море и суше, я специально просил врачей вести меня к ним, мол, вскоре потребуется их профессиональная помощь. Когда наступило время, я долечил крайнюю пару офицеров и направился к адмиралу. Тот уже немного успокоился, да и мама над ним поработала. Кстати, мы с ней успели перемолвиться парой слов, пока я не зашёл в кабинет Нахимова. Ей всё же сделали замечание о внешнем виде, тут попы воду мутили. Та легко согласилась переодеться в общепринятую женскую одежду, если все офицеры и мужское население города переоденутся в привычную ей – лёгкие шорты, майки и шлёпанцы. Те были в ужасе и больше не указывали маме на недопустимый вид.