Дитя бури

Ввиду того, что нет ничего более неинтересного, как выслушивать любовные дела посторонних, и видя, что при малейшем поощрении Садуко готов был снова рассказывать историю своих ухаживаний, я не поддерживал его разговора. Так, молча, мы и закончили наш путь и, прибыв в крааль Умбези вскоре после захода солнца, с разочарованием убедились, что Мамины все еще не было.

На следующее утро мы отправились на охоту. Наша компания состояла из меня, моего слуги Скауля (который был, как я, кажется, уже говорил, наполовину готтентот), из Садуко, старого весельчака Умбези и из нескольких кафров, служивших носильщиками и загонщиками. Охота вначале оказалась очень удачной, потому что в то время в этой местности было необычайно много зверья. Менее чем за две недели я убил четырех слонов, из них два были с огромными клыками, а Садуко, из которого скоро получился хороший стрелок, тоже пристрелил слона из двуствольного ружья, которое я ему обещал! И даже Умбези — я никогда не мог узнать, каким образом, так как это граничило с чудом, — удалось убить слониху с красивыми клыками из старого ружья, которое стреляло при полувзведенном курке.

Никогда не видел я, чтобы человек — чернокожий или белый — был в таком восторге, как этот тщеславный кафр. Целыми часами он танцевал и пел, нюхал табак и делал приветственные жесты рукой, рассказывая мне несколько раз подряд историю своего подвига, причем ни одна версия не походила на другую. Он принял также новый титул, означавший «Гроза Слонов», и приказал одному из своих людей восхвалять его и величать всю ночь напролет, не дав нам сомкнуть глаз, пока, наконец, бедняга не свалился от усталости. Это было действительно очень забавно, пока не наскучило нам до смерти.

Кроме слонов, мы убили много других зверей, в том числе двух львов и трех белых носорогов, которые в настоящее время, увы, почти совсем вымерли. Наконец к концу третьей недели наши люди оказались навьюченными разными трофеями: слоновой костью, рогами носорогов, шкурами и высушенной на солнце козлятиной, и мы решили отправиться на следующий день в обратный путь. На самом деле нельзя было откладывать нашего возвращения, потому что запасы пороха, и свинца подходили к концу.

По правде сказать, я был очень рад, что наша экспедиция кончилась так благополучно, и, возвращаясь в последний вечер с охоты, я указал на это Садуко, прибавив, что только суеверные туземцы могут верить в болтовню кафрских иньянг.

Садуко молча все выслушал и ничего не сказал.

Какой бы ни была причина, но я по опыту знаю, что никогда не следует преждевременно хвастаться. В частности, находясь на охоте, не хвастайтесь до тех пор, пока не будете сидеть в безопасности у себя дома. Справедливость этой старинной поговорки мне суждено было теперь испытать на себе.

Местность, где мы расположились лагерем, была покрыта редким кустарником, а внизу, под холмом, тянулось обширное пространство, поросшее сухими камышами. Вероятно, в период дождей эта местность представляла собою болото, которое питалось небольшой речкой, втекавшей в него с противоположной стороны нашего лагеря. Ночью я проснулся, так как мне показалось, что какие-то большие звери двигались в камышах, но, не услышав больше никаких звуков, я снова заснул.

Вскоре после рассвета меня разбудил чей-то голос. Сквозь сон я узнал голос Умбези.

— Макумазан, — хриплым шепотом говорил он, — камыши внизу кишат буйволами. Вставай! Вставай скорее!

— Для чего? — спросил я. — Если буйволы вошли в камыши, то они тем же путем выйдут из них. Нам не нужно мяса.

— Нет, Макумазан, но мне нужна их кожа. Мпанда потребовал от меня пятьдесят щитов; у меня нет столько кожи, а убивать для этого моих быков я не хочу. Эти же буйволы здесь как в ловушке. Болото походит на нору с одним выходом. Они не могут выйти сбоку, а проход, по которому они пришли, очень узкий. Если мы встанем по обе стороны, то можем убить много буйволов.

К этому времени я уже совсем проснулся и встал. Накинув на плечи плащ, я вышел из шалаша, сделанного из веток, и прошел несколько шагов к гребню скалистого холма, откуда я мог видеть высохшее русло реки. Внизу еще стлался густой туман, но оттуда доносились мычанье и топот, и я, старый охотник, не мог ошибиться насчет этих звуков. Очевидно, в камыши забралось целое стадо буйволов в сто или двести голов.

В эту минуту к нам присоединились Скауль и Садуко, оба сильно возбужденные.

Оказалось, что Скауль видел, как буйволы вошли в камыши, и предполагал, что их должно быть двести или триста штук. Садуко исследовал проход, по которому они прошли, и заявил, что он так узок, что мы можем убить любое их количество при попытке выйти из болота.

— Я понимаю, — сказал я. — Но, по моему мнению, лучше дать им возможность уйти. Только четверо из нас, считая Умбези, вооружены ружьями, а ассегаи[17] против буйволов не очень пригодны. Пусть уходят подобру-поздорову.