Дитя человеческое

— Вы хотите заставить его силой? Не будьте идиотом. Неужели вы думаете, что после этого он станет молчать? Он поможет, но только не вздумайте угрожать ему. Мне понадобится один человек. Я возьму Мириам.

— Почему Мириам?

— Она знает, что нужно для родов.

Ролф больше не спорил, а Тео подумал, достаточно ли тактично он обошелся с Ролфом, и возмутился при мысли о самонадеянности, из-за которой возникла необходимость в подобной тактичности. Но он должен любым способом избежать открытой ссоры. По сравнению с безопасностью Джулиан и их великой миссией его нарастающее раздражение против Ролфа казалось пустяковым, но опасным потаканием своей слабости. То, что он поехал с ними, — его собственный выбор, но на самом деле выбора у него не было. Его долг — оберегать Джулиан и ее нерожденного ребенка.

Подняв руку к звонку у створки ворот, Тео, к своему удивлению, увидел, что они открыты. Жестом он поманил Мириам и, войдя, закрыл за собой ворота. Дом был погружен в темноту, свет горел только в гостиной. Шторы были задернуты, но в узкую щель между ними пробивался свет. Тео увидел, что гараж открыт и внутри темной массой громоздится «рено». Незапертая боковая дверь уже не удивила его. Он включил свет в холле, тихо позвал Джаспера по имени, но ответа не получил. Сопровождаемый Мириам, он прошел по коридору в гостиную.

Когда Тео толчком распахнул дверь, он уже знал, что увидит. Он едва не задохнулся от стоявшего в комнате сильного и зловещего запаха разложения, запаха крови и фекалий, зловония смерти. Для последнего акта своей жизни Джаспер устроился вполне удобно. Он сидел в кресле перед погасшим камином, его руки свободно свисали с подлокотников. Избранный им метод был безотказным. Он вложил дуло револьвера в рот и выстрелом снес себе верхнюю часть головы. То, что от нее осталось, упало вперед на грудь, на которой в форме детского нагрудника запеклась темная кровь, похожая на высохшую рвотную массу. Джаспер был левшой, пистолет валялся на полу рядом с креслом, под круглым столиком, на котором лежали ключи от дома и машины, стояли пустой стакан, пустая бутылка из-под кларета и написанная от руки записка, первая часть — на латыни, вторая — на английском.

Quid te exempta iuvat spinis de pluribus una?
Vivere si recte nescis, decode peritis.
Lusisti satis, edisti satis atque bibisti:
Tempus abire tibi est.

Мириам подошла к мертвецу и дотронулась до его холодных пальцев.

— Бедный он, бедный, — шепнула она.

— Ролф скажет, что он сослужил нам службу. Теперь не придется тратить время на уговоры.

— Почему он это сделал? Что написано в записке?

— Это цитата из Горация. В ней говорится, что нет никакой радости в избавлении от одного шипа, когда их еще так много. Если не можешь жить достойно, уходи. Наверное, нашел латинский текст в Оксфордском словаре цитат.

Английский текст был короче и яснее: «Прошу прощения за беспорядок. В револьвере остался еще один патрон». Интересно, подумал Тео, это предупреждение или приглашение? И что толкнуло Джаспера на этот поступок? Угрызения совести? Сожаление? Одиночество, отчаяние или осознание того, что шип вынут, но боль и рана остались и уже никогда не заживут?

— Вам, наверное, надо сходить наверх за бельем и одеялами, — сказал он. — Я возьму продукты.

Тео был доволен, что на нем длинное пальто для поездок за город. Во внутренний карман легко поместится револьвер. Он убедился, что в барабане есть один патрон, вынул его и сунул в карман вместе с револьвером.

Кухня, с пустыми столами и висящими на стене кружками с повернутыми в одну сторону ручками, была довольно опрятной. Тео не заметил бы никаких признаков, что ею пользовались для чего-либо другого, помимо приготовления пищи, если бы не чайное полотенце, очевидно, недавно выстиранное и повешенное сушиться на пустую сушку для посуды. Еще один диссонанс в эту упорядоченную опрятность вносили два скатанных в рулоны и поставленных у стены тростниковых половика. Может, Джаспер первоначально намеревался убить себя здесь, решив, что кровь легче смыть с каменного пола? Или он собирался еще раз вымыть здесь пол, но осознал бесполезность этого последнего навязчивого желания навести чистоту?