Дитя дракона (ЛП)

Мы втроем начинаем движение по горячему песку. Первый человек, лежащий на земле, к которому мы подошли, не выжил. Приличия толкают меня похоронить невыживших или сделать что-то еще, но выживание должно быть на первом месте. Следующая, к кому мы подходим, — Инга. Когда мы подходим, она внезапно вскакивает на ноги и оглядывается вокруг широко раскрытыми глазами.

— Инга! — окликаю я ее.

Она крутит головой так быстро, что у меня еще сильнее начинает болеть голова.

— Все хорошо, — говорит Джоли, подбегая.

— Где мы? — спрашивает Инга срывающимся голосом.

— Татуин, — говорю я.

— Вулкан, — говорит Амара одновременно со мной. Я хмуро смотрю на нее, и она отвечает мне тем же. — Я выиграла тот спор, помнишь?

— Верно, — соглашаюсь я, поникнув. — Вулкан.

Инга переводит взгляд с одной на другую, и на глазах у нее наворачиваются слезы. Ее светлая кожа ярко-красная и уже начинает покрываться волдырями. Мы должны добраться до укрытия и найти воду, иначе все остальное не будет иметь значения. Вместе с Ингой мы продолжаем наш путь к осколку единственного дома, который каждый из нас когда-либо знал. Инга тихо плачет, пока мы идем. Моя голова продолжает пульсировать.

Мы находим несколько других выживших, но большинство из тех, к кому мы приближаемся, не выжили. Те, кто может поддержать тех, кто в этом нуждается. К тому времени, когда мы достигаем тени корабля, у меня кружится голова, колени ослабевают, желудок сводит судорогой, и меня тошнит. Остальные чувствуют себя не лучше. Жара невероятная, слишком сильная, чтобы с ней справиться. Я еще не видела никаких признаков жизни. Мне любопытно, сможет ли хоть одно из наших растений адаптироваться, чтобы выжить здесь. Есть ли тут другая жизнь? Неужели мы одни на этой планете и обречены на смерть? Думаю, если у меня будет достаточно времени, я смогу найти способ адаптировать наши семена, если они выживут, но мне понадобится лаборатория и время.

— Наконец-то, — вздыхает Амара, когда мы наконец оказываемся в тени.

Мы пробираемся вдоль холодного металла корабля, пытаясь найти отверстие. Он огромен, вероятно, триста-четыреста метром в длину и возвышается по меньшей мере на сотню метров в небо. Похоже на треугольник с одной вершиной, погруженной в песчаную почву. Солнце светит за ним, и в тени, которую отбрасывает обломок корабля, по меньшей мере на двадцать градусов холоднее, чем под палящим солнцем, но все равно жарко. Несколько раз кто-то падает в обморок, заставляя нас останавливаться и помогать ему подняться на ноги, прежде чем мы все продолжаем движение. Мы продвигаемся медленно, слишком медленно. Если мы не найдем воду в ближайшее время, все остальное не будет иметь значения.

— По-моему, там край, — выдыхает Джоли.

Мы с Амарой киваем. Я больше не могу выносить мысли о том, чтобы говорить. У меня слишком пересохло в горле. Я работаю ртом, пытаясь заставить его увлажниться, но ничего не получаю. Мои носовые пазухи тоже горят, из-за чего мне не хочется вдыхать воздух. Я моргаю, отчаянно пытаясь хотя бы убрать песок из глаз.

Мы подходим к краю корабля, и я прислоняюсь к нему, пытаясь впитать в себя его прохладу. Амара толкается вперед и исчезает за краем. Наконец я набираюсь силы воли, чтобы последовать за ней и завернуть за угол. С каждым шагом мои ноги все больше грузнут в песке, практически сводя на нет мои усилия. Это место отстой.

Как только я выхожу из-за угла, корпус корабля тянется еще на много метров, но первое, что я замечаю, — это разлом, и людей, входящих и выходящих из него. Они останавливаются, чтобы посмотреть на нас с Амарой, а потом некоторые бросаются ко мне и обнимают. Я падаю в их объятия, и они несут меня и остальных внутрь. Здесь прохладно и темно, и это самое прекрасное чувство, которое я когда-либо испытывала.

Это прекрасно. Прохладно, нет солнца, спасибо всем звездам на небе, на меня не светит солнце!

Они заводят нашу маленькую группу внутрь, а затем появляется Розалинда, женщина в белом, которую мы встретили как раз перед тем, как все пошло к чертям. Она невероятно высокая и совершенная, как будто даже солнце не может пробить ее защиту. Она безупречна. Клянусь, она не потеет, что просто странно. Она смотрит, поджав губы, словно тщательно подбирая слова.

— Какая у тебя специальность? — спрашивает она.

Я моргаю и щурю глаза. Это не те вопросы, которые я ожидала услышать, и мне трудно найти в этом смысл.

— А? — спрашиваю я, демонстрируя полнейшее непонимание.

— Твоя специальность? В чем состояла твоя работа? — повторяет она медленнее.

Возможно, именно это и помогает, потому что слова проникают сквозь постоянную пульсацию в моей голове, даже если это не тот вопрос, который я ожидала.

— Биохимия, — отвечаю я. — Конкретней все, что касается ботаники.

— Хорошо, ты нам понадобишься.

— Хорошо? — Интересно, что она имеет в виду? А что, если бы было не очень хорошо? — Нам нужна вода, — говорю я.