Дитя эфира

- Ну? - буркнул он дрогнувшим голосом.

- Ты что себе позволяешь, умник? - разом выпалил я. Что за фокусы с моей пьесой? Чья это идея с рекламным роликом? Бербело? Что за...

- Послушан, Гамильтон, - перебил он меня. - Не кипятись. - Руки у него заметно тряслись. Очевидно, после пистона, который ему только что вставил старик Бербело. Ничего непоправимого на самом деле не произошло. Это дурацкая ошибка, уверяю тебя...

- Ты, надутая развалина, - заорал я, готовый изничтожить его децибелами моего голоса, - не вешай мне лапшу на уши! Я сам все слышал и собираюсь подать на тебя в суд. И на Бербело. И если вы попытаетесь свалить все на тех двух актеришек в рекламном ролике, я и их притяну к ответу. А будешь дальше кормить меня этим дерьмом про какую-то ошибку, приеду в контору и для начала пересчитаю тебе все зубы. А уже потом подам иск, на тебя и на ОТ.

Бросив трубку, я вновь уставился на экран, чувствуя, как все во мне клокочет.

Программа же продолжалась, как ни в чем не бывало. Постепенно остывая, я не мог не признать, что вторая половина моей "Морской раковины" вышла даже лучше первой. Знаете, бывает, - влюбишься в собственное творение и ловишь себя на мысли: ну да, не все, конечно, но кое-какие эпизоды вышли просто первый класс! (Иногда и хочется быть самокритичным, да не получается.) Одна сцена в пьесе - на Азорских островах - как раз такой случай.

Итак, героиня отправляется в круиз, а парень служит на спасательном судне. И вот встречаются на райских островах трогательно до слез. Последний раз виделись в ранней юности, но все это время каждый грезил о том, как они снова встретятся... Схватываете? В общем, все такое мягкое, в пастельных тонах.

Актеры отыграли прекрасно. А эти потрясающие виды Понта Дельгадо! И тут кульминация: он пронзительным взором глядит на нее, его возмужавшее лицо светится любовью, и сейчас они объяснятся...

Я-то знал, какой диалог последует!

Она (смущенно): "Ну, я, пожалуй...". Он: "Розалинда.., неужели это ты? О, я все время боюсь (нежно обнимает ее), что это невозможно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой... Розалинда, мой ангел-хранитель, услада моей жизни, любовь моя...".

Чик!

Только спустя несколько секунд я сообразил, что никакого "чик!" в пьесе не было. Но что последовало дальше!.. Одно дело - чужая рекламная вставка, другое - когда мой герой прерывает поцелуй, погружает лицо в распущенные локоны героини и совершенно отчетливо произносит: "До чего же ...., у тебя духи!" И это "......" было самым смачно выговоренным прилагательным от общеизвестного слова из трех букв, которое мне когда-либо приходилось слышать.

***

Дальнейшее я припоминаю с трудом. Знаю только, что мелкие осколки новейшего дорогушего телевизора я потом обнаружил на полу всех трех комнат, из которых состояла моя квартира. Память выхватывает лишь гонку в вагоне экспресса через весь город к трехсотэтажному небоскребу, в котором размещалось "Объединенное телевидение". Мне почему-то казалось, что никогда еще эти поезда, прогоняемые по специальным туннелям сжатым воздухом, не ползли так медленно; а в голове я смаковал сцены, в которых непременно присутствовал труп заведующего сценарным отделом компании, куда я направлялся.

Как вы думаете, с кем я столкнулся, вихрем вылетев из лифта на 229-м этаже? С самим Бербело! Глаза парфюмерного короля были налиты кровью, от него по всему этажу расходились такие волны кровожадности, что я понял: жизнь Гриффа висит на волоске. Получалось, что я прибыл вовремя, если и не спасти его, то хотя бы отсрочить неминуемую ужасную казнь.

Бербело словно прочитал мои мысли и коротко кивнул:

- Идем.

Вместе мы легко преодолели оборонительные редуты из секретарш и референтов и лавиной ворвались в офис Гриффа.

Хозяин кабинета привстал с кресла, пытаясь придать лицу достойное выражение, однако тщетно. Мне не составило труда перегнуться через стеклянный письменный стол и схватить Гриффа за горло. Да так, что он только обреченно захрипел.

Кажется, сцена доставила Бербело удовольствие.

- Не убивайте его, Гамильтон, - с расстановкой произнес он. - Я сам собираюсь это сделать.

Пришлось разжать мертвую хватку, и Грифф грузно осел на пол, судорожно глотая воздух. У него был вид до смерти напуганного ребенка, смешнее некуда.

Мы великодушно переждали, пока он восстановит дыхание. Как только Грифф смог вновь взгромоздиться в кресло, он, облокотясь на пульт селекторной связи, стал с ужасом наблюдать, как Бербело вытащил из кармана складной нож настоящее бандитское "перо" на пружинке - и со зловещим выражением на лице несколько раз демонстративно щелкнул лезвием.

- Могу я поинтересоваться, - Грифф, кажется, обрел наконец дар речи, - чем вызвано такое неспровоцированное вторжение?

- Он еще интересуется... - Бербело бросил на меня задумчивый взгляд, словно бы раздумывая, прямо сейчас пришить Гриффа или предварительно помучить.

- Ладно, пусть говорит, - предложил я. Грифф с болезненным выражением на лице прокашлялся: