Дитя Ириса. Истоки

Сезон дождей начался, жребий я не тянула, поэтому могла позволить себе ничего не делать. На поверхность теперь никто не выходил. Песчаные бури не переставали свистеть над нашим Домом, сметая на своём пути всё – людей, деревья, здания.

Я думала, что, скорее всего, этот Фильтр был разрушен не Стражем, а как раз такими бурями. Слушая, как ветер воет, будто раненый зверь, невольно задаёшься вопросом – разве может что-то выжить, или остаться там, где стояло раньше?

Если в лесу Сильберейи сезон дождей означал, что каждый день будут идти кровавые дожди, наполненные радиоактивными песками, и нам приходилось заготавливать продукты так, чтобы они не намокли, то в пустыне, каждая капля влаги была бесценной. Сухой шторм и отсутствие влажности – это невыносимо. Гром грохотал над разреженным воздухом пустыни почти не прекращаясь, и мои волосы постоянно чуть ли не дыбом стояли от напряжения, витающего вокруг.

Модена рассказывала, что когда-то здесь стояли генераторы, которые преобразовывали энергию бури в электричество. Но сейчас мы, оглохшие от рёва стихии, могли лишь скучать и ожидать, что переживём эту зиму. Я не сблизилась ни с кем в этом месте, и, несмотря на то что меня считали здесь своей, поняла, что уйду, как только сезон дождей закончится. Мне не хотелось проживать остаток жизни в Доме Сильвы, трудиться на огороде полгода и оставшиеся месяцы трястись от страха, что потолок рухнет на голову.

Со мной мало разговаривали, но я и сама не стремилась к общению. Исчезновение Илины проигнорировали, будто не случилось ничего необычного. Я стала осторожнее и тише, стараясь не привлекать ничьего внимания. Всё, что мне было нужно – возможность выжить. Я больше не искала ответы, не терзала душу пережитками прошлого. Все, предавшие меня, стирались, будто надпись на песке, сдуваемая ветром.

Вынужденное бездействие плохо сказывалось на всех. Мужчины стали агрессивнее, а женщины старались привлечь внимание новичков. Мне нравилось наблюдать – я провожала взглядом каждый шаг Зунейна, молясь, чтобы он забыл обо мне. Ингрэм всё чаще проводил время с Лейденом, который когда-то был охотником в племени Носсеа. Они с Хетсиром загоняли в капканы диких зверей и ждали, пока те издохнут от ран.

Застарелая ненависть иногда выглядывала наружу, скребла меня изнутри, заставляя вспоминать то, что казалось давно забытым. Вот только её было мало для того, чтобы избавить меня от апатии, которая становилась сильнее с каждым днём. Оливия, когда-то смелая, резкая, и бездумно бросающаяся в авантюры, исчезла. Вместо неё появилась тень. Тень девушки, которая мечтала и надеялась, но оказалась никому не нужна.

Всё чаще я выбиралась из комнаты, садилась недалеко от Грериса на коврик, сплетённый из трав, прислонившись к стене, и думала. Думала о том, что мне предстоит дальше. Куда отправлюсь, когда покину это место, и отпустят ли меня. Люди здесь жили суровые – каждый из них был изгнан из своего дома, прошёл через пустыню и вынужден выживать в таком месте. Сила здесь ценилась даже больше, чем в лесу. Сейчас, когда мы не выходили наружу, было сложно судить о том, как проходят будни в другое время, но всё же, легко можно было определить, у кого больше власти.

– Всё сидишь! – прошипела Ровимха, ставшая моим персональным кошмаром.

– Тебе какое дело? – рядом с ней мне становилось труднее сдерживаться, но я отчаянно цеплялась за меланхолию, охватившую меня после прибытия сюда. Или всё дело в том, что я перестала есть горькие лепёшки из грежа?

– Большое – раз спрашиваю, – хмыкнула женщина и присела рядом. – Вздумала зубки показать, а, девочка?

– Я тебе не девочка, отстань, – одними губами произнесла я, надеясь, что ирисийка уйдёт. Но она осталась. Ровимха была единственной, кто мог вывести меня из себя.

– Знаешь их, да? – кивнула она в сторону группы мужчин, яростно размахивающих руками. – Мне Велисон понравился, если позовёт, пойду к нему жить.

– Мне-то что? – безразлично пожав плечами, я проследила за вскочившими и приближающимися к нам мужчинами, стараясь не показать свой страх.

Я уже знала всех в этом подземном царстве, которое называли Домом Сильвы. Альна, несмотря на шрам, привлекала своей искренностью и мягкостью многих мужчин. Ирисиец лет тридцати, который за ней ухаживал – Иррек, а его соперника, чуть постарше называли Грильем.

Велисон, понравившийся Ровимхе, был крупным, по меркам ирисийцев, но я не могла вспомнить, чем он занимался в племени. Я и видела его там только мельком. Но сейчас он шёл в нашу сторону, а рядом сладкая парочка – Лейден и Хетсир. Замыкал четвёрку Ликней, лучший лучник Носсеа.

– Оливия, – скривил в подобие улыбки губы Велисон. – Как тебе здесь нравится?

– Жить можно, – осторожно пробурчала я, всё ещё не понимая, что происходит. Неспроста Ровимха осталась сидеть рядом.

– А мне вот больше нравилось в лесу, – осклабился мужчина и сделал ещё несколько шагов. – Пока не пришла ты, и не привела загрязнённых.