Дитя магии

— Береги себя, а главное, своих родителей, — советует Макс. — В следующий раз обязательно загляну в гости, и если у них будет хоть на один седой волос больше, ты…

— …получишь, — весело заканчиваю я.

Друг на прощание целует меня в щеку и торопливо удирает с холма. А вот я не могу сдвинуться с места. Мне его страшно не хватает, и я ничего не могу с этим поделать! Стою и смотрю вслед другу до тех пор, пока не поднимается примятая его шагами трава, и только потом вспоминаю, что, по-хорошему, мне нужно появиться дома до темноты, а по дороге желательно бы придумать правдивую легенду, объясняющую мои ночные похождения…

Да вот только именно с этим и не было согласно мое романтическое настроение. И вместо того чтобы сидеть в четырех стенах и думать о грустном, отчаянно хотелось до рассвета бродить по лесу, мечтательно улыбаться далеким, призрачным звездам и слушать шепот деревьев, произносящих его голосом мое имя…

К доброму совету внутреннего голоса я, как всегда, не прислушиваюсь и возвращаюсь домой за полночь. Прикинувшись легкой тенью, я бесшумно огибаю дом и, убедившись в том, что все его обитатели мирно спят, прокрадываюсь к любимому плющу. Ведь наверняка же в коридоре поджидает засада, а, скандалить с предками и портить свое замечательное настроение, у меня не было совершенно никакого желания. Вот утром, когда пройдет впечатление от долгожданной встречи, можно будет устроить разборки (а в том, что они состоятся, я абсолютно уверена), а пока — спать… Проворно забравшись по роскошному зеленому ковру из плюща на свой этаж, я приземляюсь на карниз, осторожно берусь за раму и… замираю на месте, услышав доносящийся из комнаты тихий разговор.

— Это твоя вина! — обвинял кого-то разгневанный шепот мамы.

— Почему это? — негромко сердился в ответ папин бас. — На нас обоих лежит ответственность за воспитание…

Ну родители, ну хитрецы! Догадались, что я, так нелепо проколовшись утром, вряд ли снова воспользуюсь «парадным» окном, и решили взять меня с поличным в собственной комнате! Мм, и что же теперь делать? Не заявляться же туда с глупой улыбкой и пожеланиями доброго утра?!

— Вспомни, как ты носился с ней! — продолжала зачитывать обвинительный приговор мама. — «Лекси, Лекси, солнышко, золотце»!!!

— А кто тогда, чуть что, сразу бежал за нее заступаться?! — отчаянно защищался отец. — Как бы сильно дочь ни напроказила, ты всегда вставала на ее сторону!

— А ты ее разбаловал, — не отступалась от своего мама, — Разве можно ребенку вроде Лекс никогда ни в чем не отказывать?!

— А у меня была такая возможность?! — бурчал папа, кажется, с едва заметными нотками вины, — Она всегда получает то, что хочет… Одна обаятельная улыбка, и сразу забываешь все обиды и хочешь дать ей даже больше, чем она просит…

Я победно улыбнулась, мысленно погладив себя по голове: легко манипулировать родителями, когда являешься единственным, горячо любимым и чертовски обаятельным ребенком. А с улыбкой — тут и вовсе вышла целая история. Когда мне было циклов пять, я обратила внимание на то, что от моей улыбки народ просто млеет. Ну, оно и понятно, когда ребенок выглядит как милое подобие ангелочка, увешанного кружевами, юбками и рюшками. Но совершенно неясно, когда он являет собой пример колючего, отчаянного и задиристого недотроги-трубочиста…

От воспоминаний меня отвлекают разгневанные вопли. Внимательно прислушиваюсь и понимаю, что родители уже успели перейти на личности и сейчас всерьез задумали выяснить отношения. Свернувшись клубком на карнизе, я прижимаюсь ухом к щели между окном и стеной. Интересно ведь! И, как выяснилось, поучительно. Никогда не знала, что в лексиконе моей тихой приветливой мамы столько… хм, некрасивых слов! Но папа все равно оказался вне конкуренции…

Вскоре, однако, родители начинают повторяться, а я — отчаянно скучать. Заподозрив, что их спор затянется, я со вздохом отмечаю, что эту ночь придется проводить либо на карнизе, либо в комнате для гостей. Что, впрочем, мне не впервой. Правда, тогда случай был немного другой — я так спешила удрать, что незаметно захлопнула окно, а открыть его можно лишь изнутри. Утром пришлось врать маме, что я (уже не помню зачем) вышла в коридор, а дверь (вот сволочь-то!) взяла да и захлопнулась сама по себе. На крючок. Не знаю, поверила ли мне мама, но ничего не сказала, а вот дверь пришлось ломать. Защелку же на окне я потом тихонько сменила сама.

Незаметно задремав, я едва не свалилась с карниза. Все, пора в люлю! Встаю, старательно пытаясь не шуметь, протягиваю руки к плющу и…

— Или мы с тобой плохие родители, или Лекс действительно проклятие нашего рода, — вздыхая, констатирует папа.

Я?! Проклятие?! Ну, знаете, дорогие мои, вы тоже далеко не подарки, но ведь я же вам ничего не говорю! Это же надо было придумать такое, а?! Вне себя от праведного гнева, хватаюсь за оконную раму. Сейчас я вам такое проклятие покажу!…