Дитя моря

   Прошла еще одна неделя заточения Марины, а в ее жизни ничего не менялось. В душе царил страх и пустота. Степан как-то перехватил Марину в коридоре, он взял ее за руку и тихо шепнул на ухо: "Не доверяй большее Хулии. Герман говорил с ней, угрожал, она боится потерять работу, он потребовал, чтобы она обо всем ему докладывала". Марину от этих слов бросило в холодный пот, она едва не упала в обморок. Марина только что решила выйти из дома прогуляться по аллее, чтобы подышать свежим воздухом. Марина думала о словах, сказанных Степаном. От раздумий у нее совершенно разболелась голова. Она совершенно запуталась, и не знала, кому теперь верить: Степану или Хулии. Накануне Хулия пообещала устроить свидание Марины с Игнасио, провести его в дом с черного хода незаметно. "А если это была ловушка, устроенная Германом, чтобы заманить в дом Игнасио и расправиться с соперником?" - думала Марина. Степан был хмурый и неприветливый, как всегда, пугал Марину своим угрюмым видом, но обходился с ней нормально, не выказывая при этом презрения и скользких похотливых взглядов, что иногда позволял себе развязный Рома. Вчера Хулия передала письмо от Игнасио, это был его почерк, Марина узнала его. Утром горничная, убираясь в комнате Марины, сказала ей, чтобы она написала ответ Игнасио, чтобы встретиться с ним в особняке на следующий день вечером, когда Германа не будет дома. Хулия пообещала, что проведет его в дом с черного хода под покровом темноты. Неужели, Хулия поддалась на угрозы Германа, и это была западня?!

   В душе Марины шла нелегкая борьба. Она безумно хотела увидеть Игнасио, обнять его, ощутить вкус его поцелуя, но боязнь и страх того, что она может невольно причинить вред любимому человеку, отравляли надежду на скорое свидание с ним. Тревога за любимого и опасение за его жизнь переселили желание встречи с ним. Марина не ответила на письмо Игнасио. Увидев удивленное лицо горничной, пришедшей за ответом, Марина что-то невнятно стала объяснять, что передумала пока встречаться с Игнасио, опасаясь гнева всемогущего Германа. Хулия не охотно поверила словам Марины, но и задавать больше вопросов не стала. После ухода горничной, Марина с облегчением вздохнула, у нее как будто камень с души упал, она в изнеможении упала на кровать и забылась коротким сном, настолько душевные терзания измучили ее и без того истощенное постоянными переживаниями тело. В тот день Марина даже отказалась от ужина. Аппетит от переживаний у нее совсем пропал, она похудела, слегка осунулась в лице. С лица исчез румянец, только ее аквамариновые глаза были прекрасны как прежде. Покрытые поволокой, глаза, в которых поселилась грусть, притягивали взор своей глубиной и очарованием. Марина чахла как цветок, попавший в неблагоприятную среду.

   Герман не знал, любил ли он больше Марину или ненавидел, чувства к ней в его душе смешались. Ядовитая змея ревности обвила его сердце и не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Где бы он ни был, дома на вилле, за пределами особняка, в поездке по делам, на деловых переговорах, всюду ему представал образ Марины, гордой, прекрасной и непокорной. Она снилась ему во сне, манила его вдаль, уходя от него все дальше. Он пытался дотянуться до нее руками, обнять, но ее образ тот час рассеивался, словно мираж. Он любил ее и ненавидел, восхищался ею и готов был даже на подлость, чтобы завоевать ее любовь и расположение. И еще он безумно желал эту женщину. Желание обладать ею обжигало его плоть, томило его, но после той ночи, когда он силой овладел ею против ее воли, он стал осторожен, попытался поменять тактику, сменив, так сказать, кнут на пряник. Он пытался сдерживать себя и не ссориться с ней, не кричать, не угрожать, изображая из себя верного воздыхателя, терпеливо ждущего расположения своей прекрасной дамы. Зная, что Марина любит цветы, Герман обставил весь дом вазами с цветами. И он, по-прежнему, делал ей дорогие подарки, хоть она и возвращала их обратно. Но он был настойчив, пытаясь растопить лед на ее сердце. В последнее время Марина немного изменила свое поведение с ним, она больше не вела себя с ним, как дикая кошка, пытаясь все время ему перечить и отстаивать свою правоту и независимость. Взгляд ее стал задумчив, в душе поселилась меланхолия и апатия, ей ничего не хотелось, даже спорить и возражать ему. Желание бороться за свою свободу уступало место апатии и полного безразличия. Не зная, что творится у нее в душе, Герман посчитал перемены, произошедшие в ее поведении, к лучшему. Он счел это хорошим знаком. Он надеялся, что вскорости она покорится судьбе и примет его ухаживания как должное...

   Глава 8

   В дверь негромко постучали. Марина напрягла слух. Услышала шепот, доносившийся из-за двери:

   - Марина, открой, это я, Степан.

   Марина отложила в сторону книгу и не сразу открыла дверь. Распахнув двери, она молча уставилась на охранника. Степан решительно вошел в комнату и быстро заговорил:

   - Маринка, беги! Нету сил больше смотреть, как он "ломает тебя через колено". Не по мужицки как-то это.