Дитя Ноктурны

Зато Настя оказалась близко, Михаил поднял меч, одновременно прикрываясь от ее очередного удара, скользнул по горящему клинку вперед, чтобы прикончить строптивую девчонку. Но олень переступил в сторону, клинок ткнул пустоту, а Настя, с силой ударив по нему, оттолкнула меч еще больше в сторону и тут же рубанула Михаила по голове. Золотой шлем уберег его от гибели, но архангел не думал сдаваться. Взмахнув своими гигантскими белыми крыльями, он поднялся над девушкой. В этот момент стрела Лики пронзила одно из крыльев, на него прыгнул со спины Самаэль, схватил под локти, возвращая на землю и открывая его грудь земной, а Настя с выражением неумолимой Немезиды проткнула незащищенного архангела в шею.

Белая вспышка ослепила всех присутствующих, остававшиеся ангелы предпочли ретироваться, забирая раненых товарищей, истекающих золотой кровью.

Пошел снег, как показалось Насте, но то был белый пух.

Михаил хрипел, заливая золотой кровью графа Виттури, тянул руку к белому от жара кулону стоявшей перед ним всадницы.

И последнее, что услышал архангел, был шепот Самаэля:

— Ты свободен, раб. Ты наконец-то свободен…

Михаил умер и растворился в воздухе. Белый пух накрывал кругом землю и взлетал от шагов зверей и существ вокруг.

Настя слезла с оленя, и живая броня покинула ее, уползая в землю, а духи леса, молча понюхав ей по очереди лицо, ушли.

Она повернулась с пылающим мечом к Самаэлю, который в тот момент стоял на коленях, глядя на свои руки, в которых только что лежал Михаил.

Словно на самом деле услышала она голос Азазелло: «Ты можешь выжить, если он умрет». Казалось, убить его сейчас проще простого. Он безоружен перед ней. Искушение было велико. Он поднял на нее глаза, и она почувствовала, что демон знает, о чем она думает. Но он ничего не делал. Она чуть отвела меч в сторону, замахиваясь. Самаэль не двигался. Пожалуй, он даже рад такому исходу. Черные кудри падали на его лоб. Он ждал, не сводя с нее карих глаз с золотыми искрами. Настя протянула ему руку, помогая встать.

Последняя запись в дневнике Насти:

«Я могла его убить. Могла изменить судьбу. Но мне это казалось неправильным. Я люблю его. Люблю того, кто пробивается золотыми искрами в его глазах, того, кто стоит за его словами и поступками. Я люблю ангела в нем. И люблю демона. Он вечен, может, несмотря на линии судьбы, чуть заметные на его ладонях, я бы и не смогла этого сделать. Но он ждал покорно моего выбора. И я выбрала его. Снова.

Я не знаю, что ждет нас в будущем. Мы решили вернуться в Москву на пару дней: Ноктурна не спешила появляться, а тем временем сюда слетались все агенты. Может, это мои последние дни. Но я бы ничего не поменяла. Я бы все равно убила архангела и помогла подняться демону».

ГЛАВА 10

— Говорят, когда гибнет архангел, небеса плачут, — прошептала Лика на ухо Насте, когда они ехали по шоссе в Москву.

Что ж… небеса рыдали. Из-под колес встречных машин расходились грязные волны. Все было размыто в серой мгле. Как раз под настроение.

В особняк графа они вернулись не все: Дуняша и ее семейство поехали домой, а Ролан отпросился забрать и привезти Наташе кое-какие вещи. Девочка захотела остаться с Габриэлем и Настей. В особняке было уютно и тепло, подали обед.

— Я давно хотела спросить тебя, — подошла Настя к графу после обеда, когда он в задумчивости точил свои мечи, — кто все эти молчаливые слуги?

— Мои рабы, — невесело усмехнулся он. — Не всем, знаешь ли, так везет, как тебе. Иногда я забираю души. И если они совсем никуда не годятся, то становятся просто слугами.

— Ясно. — Настя потопталась и ушла, теребя в задумчивости кончик косы.

Демон усмехнулся и вернулся к мечам.

Она вернулась.

— А зеркала?

— Какие зеркала? — не сразу понял он.

— Те, что у тебя в подвале, в Венеции.

Он молчал, обжигая ее взглядом. Настя терпела: любопытство было сильнее. Наконец он, поборов желание посадить ее к себе на колени, взглянул на меч. В отражении стали он поймал ее губы, чуть приоткрытые, словно просящие того же, чего жаждет он. Демон снова и снова спрашивал себя: когда, в какой момент искуситель стал искушаем сам?

— Есть вещи, которые тебе лучше не знать, Настя.

Она опустила глаза и смиренно кивнула. И опять выплыла из комнаты.