Дитя огня и волшебная корона

– Теперь, когда все познакомились, попробуем сделать кое-что посложнее. В конце первой недели занятий я раздала вам по короткому отрывку из классического репертуара и попросила с ним ознакомиться. Уверена, вы все выполнили задание, а кто-то наверняка даже выучил свою часть.

Краем глаза я заметил, как кивает Дэйв, и поморщился. Несколько раз я прочитал отрывок, но потом появился Спаркс и совершенно выбил меня из колеи. Я даже не уверен, что у меня с собой нужный листок. Пока Эвелин говорила, я слегка расстегнул молнию и приоткрыл рюкзак.

– Сегодня мы попробуем исполнять роли, – сказала Эвелин. – Это непростое задание, поэтому я не жду от вас блестящего результата с первого раза. Мы начнём работать со сложным языком и чужим текстом. Дэйв, ты первый. Думаю, в этот раз мы пойдём по классам. Во время семестра последовательность будем менять.

Значит, я второй! О нет. На лбу выступил пот, когда на сцену вышел Дэйв. Будет позор. Я наклонился пониже и прошептал:

– Не представляю, сможешь ли ты отыскать в такой темноте листочек с текстом из пьесы?

– Уже.

Спаркс тоже понизил голос и протянул мне скомканную бумагу. Я был так рад, что позабыл об осторожности.

– «Генрих V», отличная пьеса.

– Ты её знаешь?

– О да, люблю Шекспира. Великий был писатель и человек хороший.

– Можешь помочь?

На сцене Дэйв уже начал читать. Что-то из Оскара Уайльда.

– Каким образом?

– Не знаю…

Тут я обратил внимание, что Эвелин сверлит меня взглядом, и притих.

Через несколько минут подошла моя очередь. Я не уловил ни слова из выступления Дэйва. Обсуждение тоже прослушал, поэтому чувствовал себя немного виноватым. Эвелин позвала меня. Я в душе запаниковал. Но, старясь выглядеть как можно спокойнее, надел приоткрытый рюкзак на плечо и направился к сцене. Обычно я не беру его с собой, но сейчас не мог отойти от зайца дальше, чем на десять метров, иначе могло случиться что-то плохое. И ещё я надеялся, что Спаркс поможет справиться с ролью, хотя плохо представлял, как именно.

Когда я проходил мимо, Алета похлопала меня по плечу.

– Давай, Кэл, сделай это!

Нет. Я не смогу. Никогда ещё, поднимаясь на сцену, я не чувствовал себя так паршиво. Колени предательски дрожали.

Ладно. Я был обречён.

Дрожащими руками я развернул листок и начал читать:

– «Генрих V», акт III, сцена I. Франция. Перед Гар… Гарфлером[4].

Мой голос дрогнул, и я услышал противный смешок Джоша, долетевший из зала. На висках проступил пот.

Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом…

Боже, это провал, провал. Я едва понимал, что читаю, не говоря уже об интонациях и выражении.

Иль трупами своих всю брешь завалим!
В дни мира украшают человека
Смирение и тихий, скромный нрав;

Я споткнулся на «скромном нраве» и замолчал. Джош хихикнул, и Эвелин на него шикнула.

Спаркс тихо прошипел из рюкзака:

– Давай же, дитя, соберись! Это речь, призывающая армию биться несмотря ни на что. Вспомни фильм «Властелин колец». Теоден наставляет Рохиррим перед атакой орков в битве за Гондор. Арагорн уже у стен Мордора.

Я чуть не спросил: «Это разве об этом?» Но вовремя спохватился и продолжил:

Когда ж нагрянет ураган войны,
Должны вы подражать повадке тигра.

Я читал не так уж плохо, но голос звучал слабо и неуверенно. Я знал, что никогда не выступал хуже. Эвелин зря поверила в меня, позволив быть самым юным учеником в классе. Как будто я в одну секунду предал то доверие, которое она демонстрировала по отношению ко мне. Мне хотелось смыться со сцены и больше никогда на неё не возвращаться.

Я должен постараться.

Кровь разожгите, напрягите мышцы,
Свой нрав прикройте бешенства личиной!

Я не подготовился и не понимал, что несу. Спасти меня могло только чудо.

Чудо… Или магия?

Разве Спаркс не утверждал, что я обладаю силой красноречия? Дар огня. Я могу заставить людей слушать меня, если захочу. Неужели так сложно не использовать силу? В последние дни мы со Спарксом только и пытались не использовать магию. Он уверял, что сначала нужно научиться ничего не делать, а уже потом пробовать колдовать. Но сейчас стоит позволить своему внутреннему огню немножко сорваться с поводка… Произнося следующую строку, я почувствовал в горле жар.

Глазам придайте разъярённый блеск!

О, вот как это должно быть! В тексте говорится про разъярённый взгляд. Значит, и у меня должен быть разъярённый взгляд и свирепый вид…

Пускай, как пушки, смотрят из глазниц;
Пускай над ними нависают брови,
Как выщербленный бурями утёс
Над основанием своим, что гложет
Свирепый и нещадный океан.