Дитя падшего бога

Вельстил присел на корточки на самом краю прибоя, а затем отошел от моря, свернув к краю леса. И остановился там, разглядывая что-то на земле. Наконец он повернулся и неспешным, размеренным шагом двинулся к лагерю. Что бы там Вельстил ни искал на земле, эти поиски завершились.

Чейн понял, что именно обнаружил Вельстил.

Магьер наконец-то повернула к предгорьям и теперь идет в горы.

Едва только Вельстил исчез из виду, Чейн опрометью бросился на юг, но не по берегу, а лесом. Он наткнулся на ручей, извилисто сбегавший с каменистого склона. На влажной мягкой земле выступа, который нависал над журчащей водой, Чейн отыскал следы ног и среди них — три четких маленьких и узких отпечатка. Эти следы могли принадлежать только Винн.

И сейчас, сгорбившись в палатке над раскаленным докрасна обручем, Чейн упорно цеплялся за это воспоминание. Свернувшись клубком на земле, он изо всех сил старался забыть о существовании Вельстила и диких вампиров. Вскоре дремота одолела его, и наступила краткая передышка — лишенный видений дневной сон.

Прошло еще много ночей.

Вельстил вел свой отряд, неизменно следуя по пятам за Магьер. Чем выше они поднимались, тем холоднее становились ночи. Чейн приучил себя к тому, что надо все время двигаться.

Пока он двигался, его тело успешнее сопротивлялось обморожению. Полезно было также растирание: хотя мертвая плоть Чейна не выделяла тепла, но, если часто и сильно растирать руки и ноги, они дольше сохраняют подвижность. Чейн научил диких вампиров делать то же самое.

Стальной обруч уже превратился в привычное зрелище, и спутники Вельстила видели его всякий раз, когда на рассвете заползали в палатку. Порой во время дневного сна его раскаленный узор гаснул до черноты. Тогда на закате, пока остальные сворачивали лагерь, Вельстил наскоро разогревал обруч.

Чейн старался изучить обруч, больше разузнать о нем.

Как-то ночью Вельстил загасил обруч, но тут его отвлекла очередная выходка Сетэ. Обруч так и остался валяться в снежной ямке. Тогда Чейн украдкой нагнулся и дотронулся до него.

Услышав, как зашипела обожженная плоть, он тут же отдернул руку и попятился прочь, чтобы Вельстил не застиг его на месте преступления.

Когда Вельстил вернулся, он рассеянным движением взял обруч, чтобы спрятать его в мешок. Когда пальцы его обхватили обруч, Чейн не услышал ни звука и едва сумел скрыть трепет… и разочарование. Вельстил даже бровью не повел.

Не то чтобы Чейн осуждал скрытность как таковую. Ни один маг не станет делиться своими тайнами без крайней на то нужды. Чейна бесило, что Вельстил сообщает ему об особенностях вампирского бытия крайне скупо и лишь когда в этом возникает необходимость. А теперь выходит, что и в чародействе он понимает намного больше, нежели предполагал Чейн.

Создать артефакт, который порождает внутри себя огонь, — еще куда ни шло, однако стальной обруч Вельстила обладал еще одним свойством — защищать хозяина от чародейского жара. Впрочем, пару ночей спустя Чейна занимали уже другие мысли. Запас жизненного эликсира иссяк, и с дикими монахами стало трудно совладать, особенно с Сетэ.

Как-то вечером Чейн проснулся и обнаружил, что Вельстила нет в палатке. Он поспешно выбрался наружу и увидел, что его полубезумный спутник сидит в снегу, определяя местонахождение Магьер.

— Она приближается к цели. Я это знаю, — проговорил Вельстил, словно почуяв присутствие Чейна.

Сообщение Вельстила его ничуть не тронуло. Ночь за ночью продолжалось одно и то же — голод, холод, дорожные тяготы. И все ради чего — призрачной надежды на иное, лучшее существование?

— Стало быть, скоро завершится срок нашего уговора, — просипел Чейн.

— О да, — отозвался Вельстил. — Ты получишь рекомендательное письмо в Гильдию Хранителей.

Странное ощущение пронзило Чейна, словно удар молнии. Зверь, сокрытый внутри его, забился в угол, прячась от незримой угрозы. Чейн уставился в спину Вельстила.

Такое с ним уже однажды было, когда он покорно ушел из горной обители. И это не может быть случайным.

Что означала эта вспышка паники, которую вызвали самые простые слова, паники, понятной разве что его подсознанию? Не подозрение, не предчувствие недоброго — приступ ноющей боли в голове. Так ноют ослабевшие мышцы, если их изнуряют чрезмерным усилием, не дав прежде восстановиться.

И однако же это странное ощущение породило у Чейна совершенно необъяснимую уверенность в одном.

Вельстил ему лжет.

* * *

Миновал месяц после гибели корабля. Магьер туже затянула ворот куртки и поправила повязку под капюшоном, которая прикрывала лицо. По счастью, у Оши нашлась запасная пара перчаток. Правда, пальцы у них были слишком длинные, но для Магьер это было не важно. Она брела по глубокому снегу, с усилием переставляя одну ногу за другой.

Прошло уже шесть дней с тех пор, как они поднялись в высокую область Щербатых Пиков. Здесь не было ни единого деревца. Только снег, покрытый коркой льда, на неверных тропках между скальными отрогами да стенами ущелий, только угольно-черные острия гор, вонзавшиеся в сумеречно-белое небо.