Дитя пламени

Как будто в ответ на вопросы Адики, сфинксы перешли на размеренный шаг и расправили крылья, таким образом образовался сверкающий навес, проходя через который солнечный свет становился мягким и приглушенным. Когда Адика посмотрела на землю, глаза ее заболели от нестерпимой жары и яркого света, так что она их закрыла и подожила голову на широкую шею крылатого создания. В тени его крыльев ее обдувал прохладный ветерок, а они все шли и шли вперед, но теперь ей было легче вынести этот долгий путь. Она могла держаться крепче.

Если бы только им удалось избавиться от Проклятых, она многое смогла бы сделать.

2

Сердце Алана все еще бешено стучало в груди от неожиданного нападения — град стрел, сыплющихся из-за каменного круга, яркие отблески крылатых шлемов. Возможно, Кэл был прав. Быть может, Проклятые были просто кровожадными дикарями, жаждущими разрушения и войны. Он облизал пересохшие губы. Интуитивно он потянулся к бурдюку с водой, прикрепленному у него на поясе, но тонкая стрела уже успела продырявить его.

Солнце медленно опускалось на запад. Вскоре они приблизились к горным хребтам, поднимающимся из земли, будто кот в десять раз больше этих хребтов прочертил по земле царапины своими острыми когтями. Сфинксы принесли их в укрытие между выступами утеса, куда не смогло бы достать полуденное солнце. Среди камней протекал небольшой ручеек. Алан разрешил Горю и Ярости попить, после чего отвел их в сторону, желая утолить собственную жажду. Пока Алан втирал живительный бальзам в лапы собакам, Адика осмотрела небольшую царапину на левой ноге Лаоины, поскольку та могла загноиться от яда, в который Проклятые макали наконечники стрел. Родниковой водой и мазью из лаванды Адика очистила рану. Когда она закончила, Лаоина привалилась к большому камню, желая отдохнуть.

Алан присел на корточки рядом с Адикой, нежно поглаживая ее волосы. Даже несмотря на то, что порой она как-то странно себя вела, ему было радостно наблюдать за ней. Подобно Пронзающему Последним, ее переполняла жизненная сила и энергия, и когда он видел в ее глазах печаль, ему хотелось сделать все, что угодно, только бы она вновь улыбнулась. Она прижалась к нему, когда он сел, оперевшись спиной о каменный утес. Они разделили небольшой кусок хлеба, но Алан заснул с ним в руке, утомленный насыщенным событиями днем.

Когда он проснулся, хлеб уже исчез. Горе и Ярость, положив свои большие головы на передние лапы, преданно смотрели на него, надеясь, что он еще что-нибудь им даст.

Недалеко от утеса, под палящим солнцем, сидели три сфинкса, помахивая хвостами. У одного из них лапы лежали одна поверх другой. Второй вылизывал рану на правой лапе. Они пристально смотрели на людей, не отводя глаз.

— Так, как я сейчас, должно быть, чувствует себя мышка перед тем, как ее проглотит огромный кот, — пробормотала Адика.

Алан негромко рассмеялся, обнимая ее за плечи.

— Они не съедят нас.

Несколько успокоившись, она положила ему голову на грудь и вновь задремала. Он вздохнул, ощущая приятную тяжесть ее тела, прижавшегося к нему в знак того, что она ему доверяет. Разве это не самое главное в жизни? Они проживут вместе много счастливых лет, вырастят детей, сделают лучший плуг с ножом и отвалом. В любом случае, у них все получится…

Алан проснулся от звуков резкого кашля. Он настороженно огляделся по сторонам. Закат окрасил край неба в розовый и сиреневый цвета. На небе не было ни облачка. Линия горизонта была так отчетлива, будто кто-то умелой рукой начертил ее с помощью угля и красок. Он был совершенно один, только Горе охранял его сон. Кто же кашлял? Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, не злобный, а просто любопытный.

Алан осторожно поднялся с земли. Шея затекла за время сна в неудобном положении и сейчас сильно болела, руки и ноги нестерпимо жгло, красные от солнечных ожогов, они начинали покрываться пузырями. Жажда раздирала его горло. К счастью, среди горных хребтов по-прежнему струился ручеек. На камнях, что лежали по обе стороны от родника, рос мох, которым Алан воспользовался как губкой, умывая лицо и руки.

— Где Ярость? — обратился он к Горю. — Искать Адику.

Собака поднялась с земли, зевая и негромко рыча, залаяла и, замолчав, побежала вперед. Алан подхватил свой посох и последовал за ней. Горные хребты возвышались над ними, теряясь в темной тишине. Только на востоке последние лучи солнца слегка освещали скалы.

Вскоре они встретили Лаоину, возвращающуюся из-за скалы.

— Пойдем, быстрее. — Лаоина показала на небо. — Приближается ночь. Появляются звезды.

Они собрали свои вещи и двинулись по тропинке. За утесом они обнаружили спуск, сделанный в виде узкой лестницы. В воздухе пахло водой. Вокруг поднимались к небу массивные растения. У некоторых из них была плотная кора, твердая на ощупь, другие стелились по земле, пробиваясь через крошечные щели в камнях.