Дитя подвала

Мария ответила не сразу. Впрочем, Сергей не торопил ее. Пока она сидела, обдумывая план Малышева, тот быстро облачился в спортивный костюм, который она привезла.

– Я недавно слышала одну притчу, – вдруг произнесла Мария. – Один старик-философ плыл в лодке, размышляя о боге и смысле жизни. И вдруг почувствовал сильный удар. Разозленный, он взял в руки весло и обернулся. «Кто посмел отвлечь меня от моих мыслей?!» – возмущенно подумал он, горя желанием наказать обидчика. Перед ним на волнах покачивалась лодка. Пустая лодка. Ярость ушла, и мудрец со вздохом сел обратно.

«Это просто пустая лодка», – сказал он сам себе и вновь погрузился в медитацию. С тех пор, сталкиваясь на своем пути с какой-то неурядицей или конфликтом, он всегда мысленно говорил сам себе: «Это всего-навсего пустая лодка». Он просто перестал обращать внимание на эти мелочи жизни.

Малышев смерил ее холодным взглядом:

– Долгая прелюдия перед ответом.

Мария усмехнулась.

– Я просто хотела сказать, что эти жалкие шавки – не твой уровень, – пояснила она. – Да, им удалось надрать тебе задницу, и они спустили тебя с облаков, скинули, так сказать, корону с твоей башки. Извини за прямоту, но они прочистили тебе мозги, заставили понять, что ты не бог тут у себя в Каменске. В том, что случилось, отчасти виноват ты сам. Нужно было позвонить гаишникам и пасти этот джип, пока на помощь не прибудут твои коллеги. А ты решил в героя поиграть, за что и поплатился. Поэтому забудь об этом. Вся эта херня, что с тобой приключилась, – не что иное, как пустая лодка из моей байки. Не лезь в это дерьмо, Сережа. Наверняка у этих сопляков крутые предки. Мы всегда работали с теми, кто находится на дне, и никто особенно не разыскивал наших клиентов. У нас никогда не было осечек. Только небеса знают, что начнется, если мы возьмем в оборот твоих мажоров.

Все время, пока она говорила, лицо Сергея оставалось непроницаемо-каменным, и ей не нравилось это. Он напомнил ей жесткий комок из мускулов и костей, густо пропитанный исступленной ненавистью.

«Похоже, он не успокоится, пока не накажет этих обкуренных идиотов», – с тревогой подумала Мария.

– В конце концов… почему бы не пойти законным путем? – промолвила она. – Их связи против твоих… Ты – сотрудник милиции! У тебя авторитет, ты ветеран боевых действий, и даже если на их стороне будут богатые родители, в суде твоему слову поверят больше!

Сергей метнул на ее пронзительный взгляд.

– Маша, похоже, ты не всасываешь ситуацию. Если я пущу все на законные рельсы, начнется сопливая рутина, – процедил он. – Протоколы, задержание, адвокаты и прочая официальная муйня. Допросы, опознание, очная ставка, на которой я должен буду подробно рассказать обо всем, что они сделали. Ты понимаешь?

«Понимаю, – про себя произнесла Мария. – Он никогда в жизни не признается при ком-то, что его, ветерана Афгана, изваляли в пыли какие-то молодые отморозки, после чего обоссали с ног до головы…»

– Если будет суд, все придется повторять, – продолжал Сергей. – Весь город будет знать, что парочка ужравшихся говнюков уделали майора Малышева, начальника уголовного розыска. Их будут всячески отмазывать. Если у них влиятельные родственники, дело могу повернуть так, что виноватым окажусь я. Мол, как же так, помешал веселиться хорошим ребятишкам!

– Мне все равно не нравится эта затея, – упорствовала Мария. – Ты сейчас разъярен, переполнен эмоциями. Это объяснимо и понятно. Но слепая месть может сыграть с тобой злую шутку, Сережа. Я все равно уверена, что этих ублюдков нужно наказывать по закону.

Малышев наклонился, приблизив к ней вплотную свое разбитое, в кровоподтеках лицо. Мария буквально кожей чувствовала, как от него тягучими волнами исходит глухое бешенство.

– А по поводу притчи мой ответ будет таким, – хрипло прошептал он, и Мария неосознанно подумала, что если бы голос Сергея был лезвием, им можно было бы вспарывать плоть. – Между местью и наказанием есть разница. Знаешь, в чем? Наказание производится ради наказуемого. Мщение – ради мстящего, чтобы утолить его гнев[2]. Нет никакой долбаной лодки, Маша. Есть пара-тройка зарвавшихся ублюдков, которые вообразили себя хозяевами жизни и которых я собираюсь проучить.

Он выпрямился, не сводя с Марии немигающего, как у змеи, взгляда.

– Это мой город, девочка. Мой. И если я позволю каким-то приезжим гандонам пачкать его своей слизью, а также безнаказанно ссать на меня… Тогда мне лучше сразу сунуть в рот ствол и нажать спусковой крючок.

Часть II

Мне по хрену, что ты ничего не знаешь, я все равно буду тебя пытать…

Бешеные псы

Пока в глубокой сковородке тушились куриные окорочка, худощавый юноша поставил на стол миску с очищенными овощами. Густые темно-русые волосы были тщательно расчесаны, тонкое лицо непроницаемо, взгляд сосредоточен. Несмотря на жаркий летний день, парень был облачен в теплую водолазку и вытертые до белизны джинсы.