Дитя подвала

– Вуаля, папочка, – промурлыкал он. – Ты отлично держишься, учитывая ситуацию. Наверное, я бы наложил в штаны, окажись на твоем месте. Но я все равно вижу, что тебе страшно. На твоем лице выступил пот. В твоих глазах ужас, твое веко дергается. И знаешь почему? Ты понимаешь, что для тебя все закончится. Ты больше не придешь сюда как хозяин. Твое сердце скоро остановится. И твоя верхняя половина будет висеть пульсирующим обрубком, а губы посинеют. Ты сдохнешь, словно помойная крыса. Но тебя не станут хоронить, как ветерана боевых действий, под салют из автоматов. Не будет играть похоронный марш, и тебе не придется лежать в красивом гробу, в своей служебной форме, весь в орденах и наградах… Тебя не будут бальзамировать в морге, на тебе останется этот клоунский грим. А вместо гроба тебе суждено болтаться тут, как кусок тухлятины. И никто не прочтет по тебе молитву.

Сергей закрыл глаза. Внезапно навалилась чудовищная усталость, стремительно увлекая его в бездонное ущелье. Руки затекли настолько, что он практически не ощущал их. Пот, смешиваясь с толстым слоем грима, грязными ручейками стекал по лицу.

Хотелось одного – чтобы все поскорее закончилось.

– Пап, не спи, – позвал Арчи. – Я тут подумал, наверное, ты прав. Насчет гильотины. Но у меня возникла одна идея…

Когда Малышев разлепил веки, сына уже не было.

Он встрепенулся, когда услышал возню с правой стороны. Артур сидел на корточках, перед ним на полу лежала бензопила «Зубр», которую Сергей приобрел еще в начале года. Парень был занят тем, что заливал в горловину инструмента топливную смесь. Подняв голову, он увидел, что отец уставился на него.

– Па, я не нашел инструкции для заправки, – будничным тоном заговорил Артур. – Но я однажды смотрел фильм про лесорубов… Там говорили, что в среднем на литр бензина идет 25–30 миллилитров масла. Правильно?

Сергей тупо смотрел, как сын завинчивает крышку топливного резервуара.

– Ладно, не хочешь говорить, не надо, – пожал плечами Артур. – Просто где-то слышал, что при передозе масла на поршнях образуется нагар. Не хотелось бы испортить такой роскошный и полезный инструмент.

– Не трогай пилу, – хрипло потребовал Малышев. – Ты не умеешь… ты…

Он умолк, облизнув губы. Язык обожгла горьковатая каша – мешанина из пота и обильно наложенного грима.

– Я подумал, что если буду использовать обыкновенную ручную пилу, ты скопытишься через пару минут, – продолжал рассуждать Артур. С благоговейным выражением лица он потрогал пильную цепь. В свете флуоресцентных ламп режущие зубцы из износостойкой легированной стали мерцали, как зубы какой-то фантастической акулы из боевика про будущее. – А тут – двенадцать с половиной тысяч оборотов за минуту, па. Цепная бензиновая пила «Зубр», отличный выбор! Покупайте наших слонов. То есть пилы. Ими можно распилить что угодно. Даже висящую на цепях двуногую тварь, которая является человеком только с точки зрения биологии… Это я про тебя, па.

– Тебе не снится мама, Арчи? – выдавил Сергей. – Мне снится. И мне было страшно увидеть ее.

Артур скривился, словно нечаянно влез ботинком в коровью лепешку.

– Нет, пап. Мне снится, как я протыкаю тебя шомполом и поджариваю на углях, как свиное ребрышко.

– А ведь она любила тебя. И вся ее вина в том, что она боялась. Это из-за меня. Как у тебя поднялась рука на мать?

Артур шагнул к табуретке и взял пачку масла.

– Не пытайся выдавить из меня слезу, – сказал он, плюнув на жаровню. Белесый комок слюны зашипел, моментально испарившись. – Дешевый трюк в малобюджетных триллерах.

Он развернул масло и некоторое время изучающе глядел на желтоватый брикет, будто до этого был уверен, что под упаковкой обнаружит нечто иное.

– Удивительное дело, – промолвил он. – Меня пытается разжалобить существо, прокатившее несчастного парня по стволу, который утыкан стеклами и гвоздями. И устроило бойню в частном доме, без причины убив молодых парней с девчонками. Кстати, где твоя подружка? Я знаю, у тебя была сообщница. Сколько людей вы убили, па? И куда девали трупы? Вы их растворяли в кислоте? Или сжирали вместе с костями, как людоеды?

Сергей попытался улыбнуться, но губы искривились в отталкивающей гримасе.

– Катись к черту, – бросил он.

– Я твой сын, папуля, – мягко напомнил Артур. – За все то, что произошло и происходит с тобой сейчас, поблагодари самого себя.

Он взял с табурета стамеску и молоток.

– Ты не будешь дергаться? Я должен опустить тебя на противень, – сказал парень. – А он, сука, горячий.

Малышев разразился простуженным карканьем.

– Полагаю, это означает отказ? – поднял брови Артур. Он зашел отцу за спину, внимательно разглядывая спину отца, сплошь иссеченную застарелыми шрамами.

– Как ты считаешь, будет ли дергаться человек, когда его кладут на раскаленную жаровню? – задыхаясь от истерического смеха, спросил Сергей.

– Я так и думал. Тогда займемся твоим спинным мозгом.