Дитя порока (ЛП)

— Попробуй снова? — ее глаза округлились и уставились на меня.

— Жена, — произнес я очень медленно. — Я нашел себе... ну, ее.

— Итан, женщина — не кошка! Что ты подразумеваешь, говоря, будто нашел ее?

— Длинная история. Тем не менее, ей потребуется твоя помощь. Она определенно не материал Каллаханов — и прежде, чем ты спросишь, скажу, я с ней не знаком. Она — инструмент в очень важной игре, инструмент, который тебе нужно подготовить, без вопросов и сомнений, к моему дню рождения.

Бабуля уставилась на меня шокировано, смущенно и раздраженно, а затем воскликнула:

— Итан! Клянусь Богом, если ты не прекратишь вести себя так загадочно...

— Ты в курсе, что кое-кто из ирландцев в Бостоне недоволен нашей семьей, да?

Она усмехнулась, поднимаясь на ноги.

— Завидовать, должно быть, тяжко.

— Предпочитаю не знать, — ответил, а она состроила рожицу, пока я продолжал. — Бабуля, это все, что могу рассказать на данный момент.

Вздохнув, она встала передо мной и подняла руки к моим щекам, но я отступил назад. Равнодушно, она опустила руки и снова заговорила:

— Ты же осознаешь, что в этой семье женитьбу нельзя отменить? Ты не знаешь о девушке ничего, кроме того, что она не материал Каллаханов, а для нее важно было бы им быть. И все же готов пожертвовать оставшейся частью своей жизни, приватностью и миром, лишь ради реализации своего великого плана?

— Если это значит защиту имени и наследия нашей семьи, то я поставлю себя на кон. — Все мое тело напряглось, когда сказал это. — Я не стану сыном, который унаследовал царство лишь затем, чтобы оно рухнуло осколками к его ногам. Такова моя судьба.

— Ты же знаешь, что из-за этого тебя так боятся твои кузены? — Она надула губы. — Считают, ты убил бы даже меня, лишь бы выиграть... Оставь их в покое.

Я долго смотрел на нее. Она испытывала меня, желая услышать, что я скажу, поэтому я не ответил. Потянувшись за спину, я схватил пистолет и сунул его в скрытую под рукой плечевую кобуру, после чего взял пальто и предложил бабуле руку.

— Не хочешь ли присоединиться ко мне за завтраком, ба?

— Ладно, сможешь рассказать мне о том, где хоть найти эту девушку, — ответила она, направляясь к двойным дверям моих апартаментов.

— Итан... — ее голос стих, когда я не ответил, и она подняла на меня угрожающий взгляд.

— Рикер Хилл.

— ТЮРЬМА?

— Я разве не упоминал? — Я остановился в дверях, опустив ладонь на ручку.

— НЕТ, ты, черт побери, не упоминал! — выругалась она, и я не смог сдержать усмешки.

— А я-то думал, ты не осуждаешь, бабушка...

— Ну, на этот раз ты ошибся...

— Один раз на миллион — неплохой результат. Пойдем? — Я открыл для нее дверь.

Бабушка сморщила нос и взглянула на меня так, словно хотела дать пощечину. Однако, увидев Тоби и Грейсона у лифта, сохранила самообладание.

— Разговор не окончен.

А мог ли? Он ведь даже еще не начался.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Идущий ли выбирает путь, или путь выбирает идущего?

Гарт Никс

ИТАН

Все они захлопали, когда я вышел на сцену. Вспышки камер практически ослепляли, но я оставался равнодушным, по большей части потому, что привык к этому: выступать перед богатыми и/или важными людьми в роскошных залах, разглагольствовать о том, как нас волнует этот город, наш прекрасный Чикаго, и все выбравшие для жизни этот город уродливые люди... включая меня самого. Уродливые, потому что всем нам было известно, на чем построен этот город, как сложно здесь было расти, каким вымотанным он может вас сделать. И все равно мы гордились им.

— Большая честь и привилегия стоять перед всеми вами. Вчера журнал «Тайм» назвал меня самым влиятельным магнатом последнего десятилетия, но так как я Каллахан, то не могу скромно принять от вас ничего, — произнес я, и несколько человек засмеялись.

— Особенно, когда знаю, что это неправда. Десятилетие назад я стоял на краю пропасти зрелости, смакуя последние несколько минут свободы прямо перед началом ответственного периода жизни. Даже на сегодняшний день очевидно, что обутые мною тогда башмаки, не по размеру ни одному человеку. Правая нога – девятого размера, четыре дюйма длиной, белые туфли «Прада» с хрустальными украшениями... А левая — тринадцатого размера, в кожаных туфлях Paul Costelloe Derby, но не замшевых, потому что мужчина всегда должен видеть свое отражение, глядя вниз...

К черту это речь. Я без сомнений знал, кого за нее стоит поблагодарить.