Дитя раздора

– Он что…– пересохшими от волнения губами уточнил черниговский епископ.– Он регенерирует?

– Но такого не может быть!– воскликнул глава харьковского прихода.– Это невозможно!

– Как оказалось, вполне себе возможно…– со вздохом заключил старший инквизитор.– Мы считаем, что дело в колодезной воде! Именно поэтому Шарук Хан решил обосноваться именно в Зеленом Гае. Видимо, в роднике течет живая вода. Тогда становится ясно, почему Шарук Хан не пытается продвинуться несколько дальше, ограничившись одним селом.

– Ждет пока все его приближенные регенерируют полностью…– убитым голосом проговорил глава инквизиции.

– Так точно! И когда это произойдет…

– У нас будут большие проблемы…– добавил за Парасюка черниговский епископ.

– Надо срочно воспользоваться всеми наличными силами и средствами и стереть поселок с лица земли!– горячась, воскликнул харьковский священнослужитель.

– А невинно убиенные жизни?– возразил ему львовский епископ.– Ты готов взять такой тяжелый крест на свою душу?

– Отмолю!– отмахнулся тот.– Будет хуже, если это…– он махнул в сторону потухшего экрана.– Вырвется из Зеленого Гая и попрет на Харьков или Чугуев! Тогда погибнут многие тысячи! Их смерть отмолить ни один из нас будет не в силах!

– Лихо…– усмехнулся львовянин.– Только, что сказать совести…

– А она у тебя есть?– заспорил харьковский глава церкви, и его борода зло затряслась, выражая сильное негодование. Они постоянно спорили и по любому поводу. Многие в совете уже привыкли к этим склокам между двумя непримиримыми противниками, а вот для Парасюка это было ново. Он тихо их прервал, заметив на лице главы инквизиции крайне недовольную мину.

– Но выход все же есть…

В кабинете наступила звенящая тишина, прервавшая ругань священников на полуслове. Все замерли и обратили взоры на скромного старшего инквизитора.

– И что это за выход, Александр Нифонтович?– уважительно обратился к нему глава инквизиции.

– Александр Дворкин!– торжественно объявил Парасюк.– Ему уже несколько раз удавалось выкручиваться из очень щекотливых ситуаций практически без потерь. Думаю, что и на этот раз, он нам поможет!

– Согласится ли он на это?– с сомнением нахмурился харьковский епископ, который прекрасно помнил историю с появлением из городских подземелий книги судеб и последнюю историю с Шаровским маньяком, в которых приняла участие семья Дворкиных.– Насколько я помню, он успешный писатель, у него двое детей, жена – врач?

– Думаю, что согласится! – улыбнулся Парасюк, и от его улыбки повеяло холодом.– У меня для него припрятан очень весомый аргумент… Если Церковь позволит, то я бы просил не отдавать приказ о начале войсковой операции два дня. Считаю, что мне их хватит, чтобы решить проблему с Шарук ханом.

– Вы так уверены в Дворкине?– спросил рассудительный черниговский епископ.

– Более чем!– улыбнулся Парасюк.

Епископы смущенно переглядывались. С одной стороны очень рискованно было доверять судьбы людей в руки неопытного молодого писателя, который и в армии-то не служил, а с другой…Никому не хотелось на себя брать ответственность в принятии такого важного решения, как уничтожение целого поселка. Наконец, эту звенящую тишину разрушил глава инквизиции. Видя сомнение священнослужителей, он принял решение самостоятельно.

– Раз возражений никаких, то Парасюк может приступать к выполнению своего плана. Если в течении двух дней у него не будет никаких внятных результатов, то мы соберемся здесь снова и примем решение по поводу применения военной силы!– епископы обрадовавшиеся, что кто-то сумел взять бразды управления на себя, озвучив крутящееся на языке их общее решение, облегченно выдохнули. Стали по одному выходить из кабинета, благосклонно похлопывая Парасюка по плечу. В конце концов они остались с главой инквизиции одни.

– И что у тебя за козырь в рукаве, который заставит Дворкина нам помогать?– с интересом спросил он.

– Прошу пройти вниз!– улыбнулся Парасюк своей ехидной улыбкой, открывая дверь из зала совещаний.

По коридору управление полиции по Харькову и Харьковской области сновали сотрудники. Они спешили куда-то по своим делам, загруженные по уши нераскрытыми делами, с какими-то объемными папками, флешками, встревоженные и всклокоченные. Один из патрульных, неведомо как забредший на такие верха, вытянулся при виде Парасюка с главой инквизиции в струнку и громко пробасил:

– Здравия желаю, пан генерал-майор!

– Вольно, сержант!– благосклонно кивнул ему глава Святой инквизиции, недовольно поморщившись. Он редко появлялся на людях, не стремясь к общению, привыкший к уединению, он избегал встреч с остальным человечеством, кроме своих подчиненных, предпочитая живому общению, чтение книг и исторических манускриптов. Он был уверен, что именно в них хранится генетическая память и мудрость прошлых поколений, а не чем-то другом.