Дитя Севера (СИ)

Сестра Фенелла, недовольно поджав губы, наблюдала за работой портних, прислонившись к раме окна. В глубине монастырского сада было небольшое строение, Ари давно знала, что туда отводят девочек, которым скоро предстоит свадьба. Сюда приходили столичные мастерицы: швеи, белошвейки, кружевницы. Даже ювелир и башмачник — и те имели сюда доступ, правда, когда они явились снимать мерки, сестра Фенелла тут же велела Ари набросить на голову плотную вуаль. Посторонние мужчины не имели права и глаз поднять на будущую жену лорд-маршала.

— Арэдейл! — и снова этот окрик... — Тебя что, комары кусают?

И незамедлительно, словно в подтверждение ее слов, одна из девушек слегка задела Ари острием булавки.

— Ох, простите, княжна, я такая неловкая.

— Я даже ничего не почувствовала, — тихо отозвалась Ари.

Она не хотела, чтобы сестра Фенелла ругала еще и белошвеек. Когда та уходила, девушки враз становились разговорчивее — Ари только и ждала момента, когда строгая монахиня, убедившись, что все идет, как надо, оставит их с Ари наедине. Нет, конечно, они не вовлекали княжну Хольм в свою праздную болтовню,  да и их простая речь не всегда была понятна. Однако Ари могла слушать — а имя красавца лорда Лингрэма нет-нет да и мелькало в разговорах.

— И что ты стоишь с таким лицом, будто тебя в гроб обряжают?

Сестра Фенелла отчего-то невзлюбила северянку с того дня, когда Ари только появилась в монастыре. Гордячка, со всеми спорит, слова смиренного от нее не дождешься... Сейчас Ари и вправду казалось, что весь мир ополчился против нее. А раз так... ну что ж, она тоже может объявить им всем войну.

— Я не желала и не желаю этого брака, — упрямо ответила Ари, с вызовов глядя в морщинистое личико старой монашки.

— Тебя никто и не спрашивает, — проворчала сестра Фенелла, однако от Ари не укрылось: на этот раз короткой отповедью дело не ограничится. — Другая бы радовалась, только ты вечно от всего нос воротишь. Любая девушка в королевстве без устали благодарила бы Всевышнего, что ее берет в жены сам лорд-маршал.

— Я его ни разу не видела и вовсе не знаю. Чему тут радоваться? — не унималась Ари.

— Вот на свадьбе и поглядишь, раз портрет тебе не угодил. Ишь, две картины попортила. Что матушка Имельда лорду Лингрэму скажет? Что его невеста один портрет растоптала, а другой красками изгваздала?

— Он что, над каждым своим портретом трясется?

— Ты вот что, милая... — сестра Фенелла подошла ближе и смотрела на Ари строго и в то же время... да, как будто и с сочувствием. — Знала бы ты, сколько девиц здесь слезы лили! Со стариками под венец шли. А твой жених и молод, и хорош собой... А уж богат! И не говори мне, что тебе не по душе красивые платья. Я сама видела, как у тебя глазенки блестели, когда ювелир заказ принес. А экипажи... Каждый день сможешь выбирать, в какой карете на прогулку отправиться. И ко двору тебя представят: с таким мужем и перед Их Величествами показаться не зазорно.

— Каков бы он ни был, я все равно его не полюблю, — твердо отрезала Ари, тряхнув головой. Очередная булавка пребольно впилась ей в бок, но княжна Хольм и виду не подала.

— Кто ж до свадьбы любит? Вот соединит вас священник перед алтарем, тогда и люби.  — Теперь Ари была уверена: сестра Фенелла попросту издевается над ней, только разыгрывая сочувствие. — Я тебе вот что скажу: любишь ли, не любишь — хорошая жена всегда придумает, как с мужем управиться. Будь он хоть строптивец, хоть ревнивец, хоть гуляка...

"Хоть убийца", — злорадно добавила про себя Ари: отчего-то она была уверена, что лорд-маршал не посмеет посягнуть на жизнь своей законной супруги. Тем более наследницы непокорного северного княжества. "Ты — это Хольм", — кажется, именно так говорила ей Бейтрис. Ну вот и пусть лорд Лингрэм повоюет с Хольмом. Еще раз. Одна проигранная битва еще ничего не значит. И мы еще посмотрим, кто победит.

...Наконец мерки были сняты, Ари присела в кресло у окна и раскрыла молитвенник — она заметила, что портнихи и белошвейки не особо стесняются ее присутствия, если замечают, что юная княжна погружена в молитву. Сестра Фенелла чинно удалилась — Ари знала, что в этот час в трапезной подавали фрукты. Абрикосы, доставленные с дальнего юга, нежные персики... И отчего-то вдруг подумала, что всего через месяц расторопные слуги будут готовы доставить ей любое лакомство, стоит ей только пальцем пошевелить... И тут же одернула себя: ей не подобает радоваться подобным глупостям. Хотя шелковые чулки, что принесли вчера, были чудо как хороши...

— А еще он кружева любил... Она всякий раз, как я ей сорочку шила, просила, чтобы  вот тут, — пожилая белошвейка ткнула в вырез собственного платья, — как будто пена морская была... И пуговки крохотные перламутровые. Ну, вроде как ракушки. Знамо дело, чтобы расстегивать приятнее было. Одну за одной...