Дитя среди чужих

Затем последний раз поворачивается к Генри и подмигивает.

14

Генри тянет Лиама за футболку.

– Заставь его прекратить,– хнычет мальчик.– Они оба кричат, я слышу. Я больше так не могу,– он трет виски, будто силясь отключить ужасный звук, вытеснить существ из головы.

Лиам хмурится.

– Честно, парень? Этот уродец снаружи? Если он умрет, как и та сумасшедшая сучка в лесу, мне все равно. Насколько я понимаю, она сама напросилась.

Он оглядывается на выбитое окно, наблюдает, как Джим ревет с крыши, подбрасывая извивающееся чудовище высоко в воздух. Ему вспомнилась картина, которую он однажды видел в начальной школе,– Персей, держащий высоко голову Медузы со змеями вместо волос, что превращали людей в камень. У него мелькнула мысль о том, как появились такие мифы, как вообще зарождаются истории, какие мифические существа могут существовать на самом деле, что породило такие ужасные истории о мистицизме, смерти и мести.

– Сраные боги,– бормочет он.– Генри, послушай меня.

Но глаза Генри прикованы к Джиму и малышу. У мальчика текут по щекам слезы, а из носа – сопли. От него воняет мочой, в волосах вши, и Лиаму он еще никогда не казался более одиноким или беспомощным.

– Генри! – строго повторяет он и легонько встряхивает мальчика за плечи.– Послушай, пожалуйста.

Наконец, Генри поворачивается.

Лиам делает глубокий вдох, давая себе еще три секунды на раздумья. Но он и так прекрасно знает, что уже принял решение.

– Генри, я вытащу тебя отсюда. Я отвезу тебя домой.

Генри шмыгает носом, вытирает его тыльной стороной грязной ладони. Затем морщит лоб.

– Ты? – спрашивает он, окидывая Лиама с головы до ног почти комичным в своем презрении взглядом.– Почему? В смысле, почему сейчас? И как?

– Не важно почему. Мне просто нужно, чтобы ты выслушал меня. В большом сарае стоят две машины, но работает только одна. Коричневая. Не зеленая. Ты понял?

Генри кивает.

– Коричневая.

– Верно,– Лиам роется в карманах и достает что-то позвякивающее и блестящее.– Утром я забрал ключи у Джима. Он не знает. Мы возьмем машину и уедем, хорошо?

– Но как же собаки? И Джим? И деньги? Как же малыш и мать?

– К черту этих монстров,– огрызается мужчина.– Я пытаюсь тебе жизнь спасти. И у нас только один шанс. Ты хочешь выбраться, снова увидеть своих милых тетю и дядю? Или хочешь остаться здесь и умереть?

– Я хочу домой,– тихо отвечает Генри.

– Хорошо. Тогда ты обязан меня слушать.

– Ты меня не обманываешь? – спрашивает Генри, изучая глаза Лиама.

– Ты же экстрасенс, придурок. Загляни в мою голову и сам проверь.– Лицо Генри становится серьезным, и Лиам на мгновение видит отголоски будущего, взрослого Генри, если он не умрет сегодня. Мальчик изучает глаза Лиама с новым вниманием, и Лиам чувствует то неприятное покалывание в голове, которое возникло и в прошлый раз, когда Генри копался в его мозгу.

– Ну, поверил?

– Да,– отвечает Генри.

– Хорошо,– облегченно говорит Лиам.– Пока что просто сохраняй спокойствие. Когда придет время, я скажу тебе бежать. Тогда иди в сарай и жди у коричневой машины. А вообще, вот,– Лиам протягивает ключи Генри, который молча, без вопросов их принимает.– Двери заперты, открой их и жди в машине. Возможно, там будет безопаснее.

– Почему?

Но Лиам только качает головой. Его взгляд становится отстраненным, будто он пытается разглядеть врага сквозь густую дымку, заглядывая в прошлое в поисках невидимого будущего.

– Не знаю,– отвечает наконец он, затем встает, кладет руку на плечо Генри и ждет развязки драмы снаружи, выгадывает момент, когда сможет хоть раз в своей жалкой, прискорбной жизни сделать что-то хорошее.

15

Мать приближается к дому медленно, осторожно. Джим за ней наблюдает. Если бы он захотел, то мог бы всадить в нее пулю, не делая ни шага.

Она бы не выжила.

Но разве это весело?

Эта сучка связалась с ним, спутала его планы. С его командой. Безжалостно на них напала. Пыталась выгнать.

Убила их.

Грега, Дженни – точно. Пита – почти наверняка.

Теперь время расплаты.

– Достаточно! – кричит Джим, крошечные красные искры вспыхивают в глубине сознания, говоря быть осторожным. Он понятия не имеет, на что способна эта тварь. Лучше уж перестраховаться.

Она останавливается и – идеально имитируя человека – отводит тонкие руки от тела, широко раскрыв когтистые ладони.

Смотри, я безоружна.

Джим насмехается над этой позой, но в то же время обеспокоен. Это такая человеческая реакция, что на мгновение рассуждения и интеллект берут верх, вырывают руль у разъяренного быка и заставляют задуматься, кто же она такая.

Как такое вообще может существовать?

Но потом он думает о Греге, которого загрыз монстр, крепко зажатый в левой руке; о Дженни, на которую набросились бешеные собаки; рой зубов и шерсти захлестнул ее волной, пока она кричала.

Не то чтобы она что-то для него значила. Да никто из них ничего не значил. Все дело в уважении. И эта мать, эта мерзость, украла его гордость, выставила дураком; уменьшила до размеров помойной крысы, гребаного насекомого.