Дитя среди чужих

Он знает, что она на это способна. Может, не с людьми, но с другими. Животными. Насекомыми. Созданиями, о которых он даже не слышал, что живут где-то внизу — под городами, парками и школами, под сознанием человечества в глубоких недрах земли.

Генри хмурится. Он пытается понять — увидеть — язык, уловить смысл звуков, которые издает мать под домом. Сначала мальчик думает, что это пение. Или, может, молитва. Есть что-то сложное в ритме этих звуков, в том, как они сочетаются, а цвета переплетаются, создавая нечто похожее на музыку. В конце концов, Генри считает, что приблизился к правде, но все же не до конца.

Это чертово проклятие, — шепчет ему на ухо отец.

Генри не спорит.

6

Джим заходит за большой сарай. Высоко над головой раскинулось ночное звездное небо. Воздух, свежий и невероятно холодный, покалывает голую кожу предплечий, щиплет уши ледяными пальцами. Но нужно хоть на минуту убраться из этого дома. Проветриться и подумать. Ему не нравится, как все идет.

Как-то не очень гладко.

Сначала его раскусил агент ФБР — Джим был к этому готов, но в глубине души надеялся ускользнуть незамеченным до начала каникул. Потом это странное поведение ребенка, труп в подвале, а теперь еще и Грег с Дженни задерживаются. Что еще хуже, Джима очень напрягает Лиам, который абсолютно всегда надежен, но почему-то необъяснимо реагирует на парня; в одну секунду слишком великодушен, в следующую — выходит из себя. Джим рассчитывал, что Лиам с ребенком просто будут говорить, а не вести себя как пожилая супружеская пара. Грег тоже не из лучших. Не надо было приводить Дженни. Джим не учел ее влияние на младшего брата, и теперь Грег стал рассеянным, непредсказуемым. А лучшее достоинство Грега — это как раз его предсказуемость.

Черт. Теперь даже нормальных ребят не найдешь.

Джим смеется и снова затягивается косяком. В голове формируется мысль, что сейчас он по-настоящему доверяет лишь этому сраному мексикашке. Пит не умен, как Лиам, не предсказуем, как Грег, и не свиреп, как Дженни (хотя изо всех сил старается казаться таким), но Джим увидел в Пите какое-то постоянство. Он похож на верную собачонку — как иронично, учитывая тупую татуху, — которая поджимает хвост при хозяине и скалит зубы на любого прохожего.

Да, Пит — хороший пес. И вообще, самые легкие сценарии для слабаков. Надо подстраиваться под ситуацию. Идти вперед. Всегда идти вперед.

Джим позволяет себе еще раз затянуться косяком, затем отщипывает кончик и засовывает оставшуюся половину в карман. Он рано приучился не курить в помещении. За годы, проведенные в колонии для несовершеннолетних, его достаточно часто избивали — за курение в туалете или после отбоя, — так что привычка уже въелась в ДНК. «Наверное, по факту все мы псы», — уныло думает он.

И вообще, не хочется делиться травой.

Джим потирает руки и уже хочет идти обратно, когда слышит знакомое урчание двигателя «пинто», мягкое постукивание шин по ухабистой тропинке. Инстинктивно Джим делает шаг назад, в глубокую тень за сараем.

И ждет.

«Пинто» выезжает из укрытия деревьев на заросшую поляну перед домом с включенными фарами. Потом едет к сараю и останавливается у входа.

— Ты пока паркуйся, а я пойду покурю, — голос Грега отчетливо доносится сквозь тонкую стену сарая. Джим чувствует жар рабочего двигателя, чувствует запах выхлопных газов, проникающие сквозь щели в досках. Фары гаснут, двигатель издает тихий скрежет, а затем глохнет. Водительская дверь открывается и закрывается.

— Дай мне тоже, — просит Дженни, и Джим тихо скользит вдоль задней стены, ближе к тому месту, где болтают брат с сестрой.

Щелчок зажигалки, женский выдох.

— Они наверняка ждут, когда мы придем. Вообще-то, мы задержались.

— Могли приехать еще позже, — замечает Грег, и Джим почти слышит, как их тела двигаются друг к другу. Тихий женский вдох, звуки поцелуев и стоны, от которых у Джима сводит живот и лицо. Приглушенный шлепок — ладонью по ткани — и веселый смех Дженни.

— Хватит, — вдох. — Надо идти.

— Ладно, — пауза. Джим напрягается. Кладет руку на стену сарая и прислушивается. — Так что думаешь? Доведем до конца?

— Мы же здесь, не так ли?

— Ну да. Но завтра новый день.

Очередная пауза, пока брат и сестра выкуривают сигареты. Затем снова Дженни:

— Давай завтра все обсудим. Если что-то пойдет не так, сбежим ночью и разделимся. А тебе надо будет убрать ребенка. Хотя к черту, я сама, если хочешь.

Убрать. Джим прокручивает это слово в голове, снова думая о собаках.

— Ладно, — соглашается Грег, — посмотрим, как все пойдет. Здесь охренеть как холодно, и Джим наверняка гадает, какого хрена мы задержались и почему не заходим. Не надо его раздражать. Он и так нервный.

Джим на это улыбается.

— Ладно. Просто скажем правду. Мы же курим. Господи, Грег, ты такой нюня.